Не тут-то было!
— Я лично прослежу, как ты будешь работать! — строго
говорит воспитательница. — И еще напомню нашей непослушной
девице о том, что случается с теми, кто забывает о самом главном! А
то смотрите-ка, осмелела! С чужаками полуголыми беседует!
Ну вот, чужаки вдруг стали полуголыми, так, глядишь, к вечеру я
узнаю, что они вообще были… без ничего. Еще и наставления теперь
будет читать полночи. А как хорошо день начинался!
После ужина спускаюсь в мастерскую. Ткацкая машина занимает
полкомнаты, остальную половину — сваленные в углу кучи некрашеных
ниток. Тканье — одно из тех самых занятий, которые нагоняют на меня
безграничную тоску и лишают силы воли. Достаточно полчаса погонять
челнок сквозь нити, и уже кажется, что спина горит, а руки
отваливаются. И вместо тишины слышишь нудящий голос Марфутишны,
рассказывающий ту самую историю, которая мне уже в кошмарах
снится.
Историю о моей подруге Стаське, сироте, одного со мной возраста,
которая жила с нами, пока за несколько дней до совершеннолетия не
сбежала с солдатом из княжеского войска. Он бросил Стаську через
неделю и спокойно вернулся на службу. А она теперь живет в доме на
той стороне озера. В уютном доме с красными ставнями и очень
удобными большими кроватями. Живет там и работает.
Я ненавижу Марфутишну за эту историю. Понятно, конечно, что она
обо мне заботится, как может. И думает, если все время талдычить о
чести, то эти слова отложатся в моей голове непререкаемой истиной.
Представить даже не может, что ее слова — лишнее. Я и сама все
знаю. Однажды летом ездила к озеру, на свое обычное место, где
люблю купаться. Девушки из дома развлечений никогда так далеко не
заходят, а Стаська зашла. Знала, где я бываю, прямо туда и
заявилась. Полуодетая, ярко накрашенная и со странной пышной
прической. Ничего не говорила, просто стояла за деревьями и на меня
смотрела. Я как раз из воды вылезла, так и замерла на берегу, хотя
день был не очень теплый и тело тут же покрылось мерзкими
мурашками. А потом Стаська легко улыбнулась и тихо отступила в
лес.
Эти несколько минут сделали то, чего не сделали годы
Марфутишного воспитания. Рассказали правду о жизни.
Наконец-то они добрались до замка и смогли просто отдохнуть.
Тройка пожелала жить в смежных комнатах, и чтобы ужин им подали
прямо туда. Все церемонии оставили на следующий день, да и не нужны
они были никому — ни им, ни князю.