Мама от неожиданной радости на мгновение лишилась дара речи. Только держала её за руку, словно не в силах поверить своим глазам, потом ласково обняла дочь и дала волю слезам. Когда волнение немного утихло, она стянула с головы платок, вытерла слёзы и стала рассказывать о том, как каждый день выходила встречать утренний поезд, а сегодня возилась по дому, и стук в дверь застал её врасплох.
Она расспрашивала обо всём сразу, одновременно расставляя на столе угощения, а Настя, в свою очередь, доставала привезённые лакомства. Она всегда нагружалась таким количеством гостинцев, как будто тем самым пыталась принести извинения за редкие встречи.
Внимательно глядя на маму, она вдруг почувствовала, как сердце сжимается от боли. Сколько морщинок и седых волос прибавилось с момента их последней встречи, как она похудела и осунулась, и только взгляд сохранил былую глубину и ясность. Из глаз бил все тот же неиссякаемый родник любви, который помогал ей стареть красиво.
– Мама, а где Александр Григорьевич? – оглядевшись по сторонам, поинтересовалась Настя.
– Сегодня утром уехал погостить к брату. Он огорчится, если ты его не дождёшься.
– Хотелось бы, – уклончиво ответила Настя, и виноватая улыбка скользнула по её лицу.
Было мучительно больно обмануть ожидания родной души.
У неё действительно было желание увидеться с отчимом, добрым и заботливым человеком, взявшим маму под свою опеку. Общение с ним ложилось легко и приятно. Он умел появиться именно в тот момент, когда в нём нуждались, и под благовидным предлогом исчезнуть, когда обсуждались вопросы, не требующие его вмешательства. Минуты, свободные от физического труда, он проводил за чтением, и не было темы разговора, которая оказалась бы ему не по плечу.
Внутреннее пространство дома почти не изменилось. Часы на стене били тем же звонким боем. Рядом висели семейные портреты. Они слегка пожелтели от времени, но родные глаза, что смотрели с них, стали только ближе и дороже. Знакомые с детства вышивки, оформленные в рамки, сохранили своё место в спальне и несли поблекшее от времени очарование. Мебель в доме никогда не переставлялась. В старом буфете стояла фарфоровая посуда, которая служила при приёме гостей. Приезжали родственники и друзья.
Мама, нарядная и красивая, радушно принимала их. Веселью и шуткам не было конца. Казалось, что дом по-прежнему хранит их голоса и они отзываются эхом.