– Боже, – шепчу я. Оно еще живо.
Еле успеваю отвернуться, и меня рвет.
Слышу его жуткое дыхание. Он тянется ко мне, пальцы скребут мой ботинок.
Не сдержав вопля, я отскакиваю и едва не падаю навзничь.
Я и не заметила, как близко подошла к нему.
Надо это закончить.
На дрожащих ногах я возвращаюсь за ружьем.
Зачем я его бросила?
От паники все как в пелене, я не могу вспомнить, под каким деревом оставила дробовик, а всадник все еще жив.
Перестаю искать ружье и бреду назад, к своей стоянке. Среди вещей есть спички и жидкость для розжига костра.
Беру их дрожащими руками. На автопилоте тащусь обратно.
Ты серьезно собралась это сделать? Я тупо пялюсь на то, что у меня в руках. Он еще дышит, а ты хочешь сжечь его заживо. Ты, пожарный, огнеборец.
Огонь – это вам не чистенькая смерть. Это, вообще-то, один из самых жутких способов отправки на тот свет. У меня, видимо, не хватает ненависти к Мору, потому что мучительна сама мысль о том, что я собираюсь с ним сделать.
Но я возвращаюсь к всаднику и отвинчиваю крышку на бутыли с горючей жидкостью. Закусив губу до крови, переворачиваю бутылку, и жидкость, булькая, льется из нее. Поливаю его с головы до пят. С перерывом, потому что меня снова рвет.
Наконец, бутыль пуста.
Я не могу удержать коробок, тем более вытянуть спичку. Руки ходят ходуном, и я роняю спички одну за другой. Наконец мне все же удается ухватить одну, но теперь проблема чиркнуть ей о коробок.
А всадник снова тянется к моей ноге.
– …оооляаааюууу… – слышится хрип из того, что раньше было ртом.
У меня вырывается крик. Кажется, это была мольба.
Не смотри на него.
Только с пятой попытки, но я все же поджигаю чертову спичку. Вряд ли я решилась бы бросить ее сознательно – скорее, думаю, я бы так и стояла, глядя на нее, пока пламя не обожгло бы пальцы, – но рука дрогнула, и спичка упала.
Одежда на Море занимается вмиг, и я слышу дикий крик.
Я запоздало понимаю, что металлические доспехи удерживают огонь, намного замедляя и без того медленную и мучительную смерть. Он слишком раскалился, невозможно дотронуться – если бы не это, я бы попыталась стянуть с него латы или загасить пламя.
В желудке уже пусто, но я вздрагиваю от рвотных позывов. Подозреваю, худшей смерти этому существу невозможно было придумать.
Он кричит и кричит, сколько хватает сил.