Насладившись рекламными красотами, Карл радостно вздохнул, потянулся за солнечными очками и в этот момент увидел полную пожилую немку, с которой при встрече всегда галантно раскланивался.
Карл и на этот раз был необыкновенно учтив: он слегка привстал и рукой грациозно притронулся к шляпе.
И тут, пытаясь придать лицу выражение максимальной приветливости, он состроил такую зверскую физиономию, что женщина схватилась за сердце.
– Еще один такой опыт, – заметил я, когда дама, тяжело ступая, с озадаченным видом прошествовала мимо, – и старухе конец: она от удивления лопнет. Она лопнет, а тебя привлекут к ответственности за членовредительство. Не смотри на нее так…
– А как я должен был на нее смотреть?..
– Ты должен был смотреть на нее доброжелательно.
– Я и смотрел доброжелательно.
– Если бы…
– Оставь меня в покое! Буду я тебе доброжелательно смотреть на какую-то старую кикимору. Мне на себя-то смотреть тошно…
– Не ври. Ты себя обожаешь. А на нее не смотри, обойдись как-нибудь без этого.
– На кого мне тогда прикажешь смотреть?
– Смотри на меня.
– Я и смотрю.
– И?..
– Получаю ни с чем не сравнимое удовольствие.
– Вот так-то лучше. Давно хотел тебя спросить…
– Если давно, то лучше не спрашивай, знаю я твои вопросы.
– Что это за имя у тебя такое, Карл? За что и в честь кого тебя так обозвали?
– А почему ты спрашиваешь?
– Из чистого любопытства.
– Имя как имя… – Карл зевнул. – Если помнишь, Маркса, так звали… Да и Либкнехта тоже… еще Линнея… а также целой своры королей от Карла Великого до Карла Безумного, который, помнится, дрался с собаками из-за мозговой косточки… И потом, не Иваном же было меня называть. Отчество у меня подгуляло, вот в чем дело, да и фамилия… Представляешь, Иван Вильгельмович Шмидт?
– Ты полагаешь, что Карл Вильгельмович лучше?
Карл опять зевнул.
– Не знаю… Мне нравится. На мой взгляд, звучит вполне пристойно, почти по-королевски. А если честно, то, по большому счету, мне наплевать. Хотя уменьшительное от Карла мне не очень-то по душе…
Я с невинным видом спросил:
– А как тебя называют влюбленные женщины? И как величала мама, когда звала обедать?
Карл ухмыльнулся.
– Мои возлюбленные обращаются ко мне по имени-отчеству. Даже в постели. А мама… Мама меня любила без памяти, но женщиной она была остроумной и злой. Она называла меня… Карликом.