Катарина достала огниво и сноровисто
развела огонь, кинув туда большой пучок соломы, а когда та сгорела,
осторожно, чтоб не погасить разгорающийся костёр, подгребла к себе
горсть золы и прошла по широкому кругу, рассыпая пепел щепотью,
словно пельмени солила.
— Можно узнать, зачем это? — не
удержался я от вопроса, глядя, как круг замкнулся, а наёмница села
на колени спиной к огню и достала из небольшого мешочка несколько
костяных фигурок, каждая размером со спичечный коробок.
Крохотные статуэтки она установила на
небольшой деревянный постамент в форме лавочки габаритами с блокнот
— видать, миниатюрный алтарь. Катарина протянула к фигуркам руки,
сложив ладони так, словно подставляла их под рукомойник, и
прошептала несколько слов.
— Вечерняя молитва, оберегающая сон,
— произнесла девушка и потянулась к сумке, достала лепёшку, мясо и
флягу с некрепким вином.
Костёр к этому времени уже
разгорелся, и искры, вырывающиеся из потрескивающего пламени,
уносились вверх, к звёздам. Я сделал то же, но достал не простую
еду, а плоскую консерву из сухого пайка. Стоило её слегка проткнуть
сверху, чтоб не вспучилась во время разогрева, и положить в костёр,
как к запаху дыма и трав прибавился аромат гречневой каши. Катарина
застыла ненадолго, глядя на мой ужин.
— Юрий, расскажи о стране фей.
Я улыбнулся, откинулся назад,
подложив руки под голову, и поглядел в небо.
— Города. Они даже ночью утопают во
множестве огней. В каждом доме, на каждом придорожном столбе, на
каждой повозке горит яркий-яркий фонарь. И их очень много.
— А как вы тогда спите при свете? —
спросила девушка, поглядев на костёр. Пламя отражалось в её глазах,
отчего казалось, что они сами обладают крохотными внутренними
искорками. — Слишком светло же.
— Привыкли. К тому же фонарь не
солнце — можно и погасить. А ещё на небе ночью луна.
— Люна?
— Ну, у вас на небе Шана и Сол, а у
нас Солнце и Луна. Только ваши светила всегда вместе, а наши
порознь: Солнце — днём, Луна — ночью.
— У вас даже ночи нет?
— Что ты, луна не такая яркая, как
Шана! Но дорогу можно различить.
Катарина замолчала, а я сел и поддел
веткой скворчащую и шипящую консерву. У меня есть много сказок для
моей спутницы. Всё и не успеть, но самые красивые обязательно
расскажу. А как доберёмся до места, включу у типографщиков ноут и
фотки покажу.