Разбойница качнулась и мешком рухнула
к своим товаркам.
— Цел? — ровным голосом спросила
Катарина, убирая пистолеты за пояс и доставая из ножен тонкий
стилет.
— Да, — приложив руку к шее, ответил
я, а потом поглядел на ладонь.
Нет, разбойница не порезала, а ведь
показалось, что до крови.
— Ну и хорошо! — произнесла наёмница,
опускаясь на колено и сноровисто вгоняя стилет в шею главарки —
точняк в трахею.
Типа, контрольный в голову. Я,
непривычный к такому зрелищу, несмотря на то, что нас и
травматологию на экскурсии водили, и много видео показывали,
сглотнул подкативший к горлу ком.
— Может, не надо их… — вырвалось у
меня.
— Они бы тебя продали в бордель. Был
бы утешением для престарелых дур.
— Ну, не убили бы же, — попытался я
возразить, глядя на дёргающуюся в агонии толстую.
Пуля пробила ей печень, и сейчас у
неё наступил шок от стремительной кровопотери. Несколько минут, и
она умрёт. Такие раны даже у нас не всегда успешно латают.
— Тебя бы поили стоюн-травой на
дешёвом вине, чтоб член не падал по несколько дней, а через
месяц-другой — апоплексический удар. Может, в гареме у богатой дамы
оказался бы. Тогда сидел бы в подвале на пуховых подушках, ожидая
пьяную госпожу, решившую вспомнить о своей игрушке. Немногим
лучше.
Я молча кивнул и подошёл к своим
вещам.
— Там ещё лучница какая-то у них.
Блефуют?
— Была, — пожала плечами Катарина и
погладила сбитый кулак. — Они дурные: ни в дозоре постоять толком
не могут, ни оружием биться. Они даже костёр прятать не умеют,
готовясь к разбою. Удивительно, что их так долго никто не поймал.
Наверное, никто толком и не брался, или награда за них крошечная,
как яйца хомячка.
Наёмница встала, поддела ногой тесак
предводительницы и скривилась.
— Три серебреника выторговать за это
дерьмо, пожалуй, можно.
— Они меня за триста хотели сбыть, —
пробормотал я, глядя, как девушка роется в вещах убитых, но так
ничего и не найдя, подняла обруганный ею клинок.
— Глупые, как лягушки, — усмехнулась
наёмница, хлопнув меня по плечу, отчего чуть рука не отнялась.
Девица-то не только со стальными нервами, но и со стальными
мышцами. Паладинка, мать её за ногу! И не отстану, пока не узнаю,
почему она не закончила обучение. — Халумари продать просто так
нельзя, и пришлось бы согласиться на самую низкую цену. Это где-то
тридцать серебряных. Не стой, пойдём. Надо ещё Гнилой Березняк
побыстрее миновать. Если заночуем в нём, то точно поспать не
получится.