— Восемнадцать, — шмыгнув носом,
ответила наёмница.
— Ну так знай, дитя, — пафосно
протянул я, не забыв отметить тот факт, что Катарина умеет считать
больше чем до трёх, — твоему спутнику всего двадцать четыре.
Ожидал, что она пробурчит что-то
нехорошее или вздохнёт с недовольным видом. Но вместо этого
наёмница оторвала голову от стены, пристально посмотрела на меня, а
затем поправила чёлку. Это было столь неожиданно, столь по-женски,
столь не похоже на ту паладиншу, которая в упор расстреляла
разбойниц и хладнокровно добила раненых, что я улыбнулся.
— Спокойной ночи, — произнёс я и
погасил фонарик.
— Яси ниот, — донеслось в ответ тихое
пожелание, а потом — короткое «фу», и масляная лампа последовала за
моим светодиодом.
Несмотря на тяжёлый день, я долго не
мог уснуть, разглядывая звёзды, виднеющиеся в небольшой вырез
ромбиком в ставнях. В голове крутились убийство разбойников, спешка
через Гнилой Березняк, ночной дух. Всё это казалось фильмом ужасов,
но при этом словно происходило не сегодня, а когда-то давно. Неделю
назад. Две. Три.
И Катарина, укутанная в одеяло и
свернувшаяся калачиком у стены...
Сон всё же наполнил веки
тяжестью.
— Да-а-ай! — раздался противный
визгливый крик прямо у меня над ухом. — Да-а-ай!
Я через силу открыл глаза, едва
различая в темноте какой-то силуэт, склонившийся к моему лицу, но
пошевелиться не мог. Тело не слушалось. Не удавалось даже открыть
рот и что-то произнести. А это нечто начало ощупывать меня, мыча,
как старуха во время лихорадки.
— Дай-дай-дай, — тихим жадным шёпотом
произнесло нечто.
Оно перемещалось вокруг меня по
кровати, но я не чувствовал, чтоб кровать шевелилась. Оно словно
парило в воздухе.
«Система, режим
берсерка!»
«Отказано. Вы в фазе быстрого
сна».
«Почему я не двигаюсь?»
«Зафиксирован сонный
паралич».
— Дай-дай-дай, — непрерывно бормотало
нечто, а потом взвизгнуло, неприятно царапнув щеку ногтями.
— Идемони! — раздался рядом голос
Катарины. — Изыди!
— Моё! Оно моё! — противным,
скрипучим голосом возразило невидимое существо.
— Иди в бездну!
Два быстрых шага — и что-то, вспоров
воздух, хрустнуло... нет, скорее, с хрустом вошло в нечто сухое. И
тут же стало светлее.
Наёмница в исподнем вонзила стилет в
висящее в воздухе тело, похожее на гнилой, обтянутый серой кожей
скелет. Сморщенное безглазое лицо с кривыми зубами казалось ещё
чудовищнее в сиреневом свете, бьющем из места, куда вошёл клинок.
Чёрные растрёпанные волосы свисали с головы, как лоскуты грязной
половой тряпки. А груди, похожие на приклеенные к телу пользованные
перепачканные презервативы, вызывали отвращение.