— Это попахивает какими-то нездоровыми замашками
сексуального плана, — я рассматривал ногти, которые
на свету еле заметно блестели и никак не мог
отделаться от чувства, что хочу снять это лак вместе
с ногтями.
— Ты должен производить благоприятное впечатление
на всех представителей твоего класса, — отмахнулся
от меня Эд. — Запомни: руки, обувь и часы должны
быть ухоженными и дорогими. Даже если ты обуешь
на ноги туфли от ведущего кутюрье, предварительно изваляв
их в навозе — многие воспримут это как плевок
в лицо.
— Я не отрицаю, что я должен выглядеть
ухоженно и соответственно своему статусу, но лак для
ногтей? Ты мне предложи еще губы намазать и ресницы
нарастить! — в сердцах бросил я.
— Если это станет модным в определенных кругах,
то на людях ты будешь сражать всех на повал
своими густыми пышными ресницами на зависть большинству
представителей женской половины нашей страны, — бесстрастно
подвел итог Эдуард, в корне пресекая бунт на корабле.
— Говорят, у домашних собак современной аристократии
в моде выбритая задница и милые костюмчики
из кроличьего меха. — Я прищурился
и выжидательно посмотрел на своего родственника.
— Когда заведешь собаку, сможешь ей лично связать
пинетки.
— Почему у Дефоссе этого убожества нет?
— в последний раз попытался вразумить я своего
заботливого родственника.
— Если я скажу, что у большинства представителей
человечества нет мозгов, то ты тоже будешь скулить
и пытать выглядеть тупее, чем ты есть на самом деле?
Или настоишь на обязательной лоботомии?
— Эд усмехнулся и скрестил руки на груди.
Я только скрипнул зубами и направился
к ожидающему меня у входа лимузину, все же мне
хватило ума заниматься приготовлениями дома,
а не в СБ. Представить не могу, как бы
отреагировали на мой марафет мои сотрудники. Хотя, почему
не могу? Многие бы философски пожали плечами,
а некоторые, особо циничные люди, не упустили бы
возможности поиздеваться вдоволь.
Ровно в восемь вечера я вылез из машины
и вошел в телестудию, в которой и снимался
«Вечерний Хавьер». Что меня удивило, так это то, что зрители,
сидящие в глубине, были самые что ни на есть
настоящие. И хлопали они по-настоящему, никто не отдавал
им никаких команд на то или иное действие.
Меня перехватила помощница режиссера и потащила
в гримерку, где надо мной основательно поработал гример,
сделавший меня совсем не похожим на самого себя. Что было
для меня как никогда выгодно. Теперь уж точно Шеппеля
и Неймана никто не сможет принять за одного
человека. Наложив последний лоск на мою, ставшую просто
неприлично слащавой, физиономию, гример вернул мне очки, которые
я сразу же нацепил на нос, и передал
из рук в руки всё той же помощнице режиссера.