— Мощно, — оценил я и глубоко вздохнул,
ощущая, как чистый свежий воздух заполняет грудь.
— И не поверишь, как жизненно необходимо.
— А ты от темы не уходи.
— Мы просто поговорили. Рассказали немного
о себе, школу повспоминали, поделились, чем занимались после
нее. Я рассказал, каким плохим был мальчиком, и что
я совершенно не сожалею ни о чем.
— И?
— Я снял иллюзию со своих шрамов, ясно?
— Регган обхватил голову руками.
— Зачем? — я даже немного опешил.
— Хотел показать, что на самом деле собой представляю,
если она не верит словам.
— И что?
— Откуда я знаю?! Ванда просто постояла, посмотрела,
а потом ушла. Не сказав ни одного гребанного
слова!
— Но это разве не то, чего ты добивался?
Ты же хотел не понятно, правда, зачем, чтобы у моей
подружки появилось отвращение не только
к инженеру-теплотехнику, но и к оригиналу?
— я насмешливо посмотрел на насупившегося Рега.
Значит всё верно, до него наконец-то дошло, на кого похож
Влад. — Хочешь знать, что она делала, когда ушла в свою
спальню? — Регган медленно покачал головой.
— А я всё равно скажу. Она позвонила мне, плакала
и клялась, что применит самые изощренные пытки, если
я не признаюсь, кто тот варвар, что сотворил с тобой
такое, чтобы она могла его убить с максимальной жестокостью.
И не я не мог ее переубедить, что
в этом мире осталось только два человека, с которыми
ты не можешь разобраться. Представляешь, она мне
угрожала. А что я мог сказать? Что самый жуткий шрам
ты оставил себе сам?
— Я не был настолько беспечен, —
он откинулся к стене и повернул ко мне голову.
— А ты знаешь, я ненавижу Новый Год.
— И что это значит? — теперь нахмуриться пришлось
мне.
— Да какая разница, я и так сказал больше,
чем следовало.
— Разница есть и не только для меня. Только
я сомневаюсь, что ложь тебе поможет. Она умеет находить
правильные ответы и без помощи эриля.
— А кто второй?
— В смысле?
— Ты сказал, что осталось только два человека
с кем я не смогу разобраться.
— Ты сам, Регган. Второй человек — это
ты сам.
Мы замолчали. Были слышны чьи-то шаги, и гулкие
голоса. Я не знаю, сколько времени мы так сидели.
Регган думая о чем-то своем, я прислушиваясь. Мне это
почему-то напомнило, как мы сидели в коридоре
в поместье Дефоссе на Новый Год. Как и тогда
я молчал. Я не хотел знать, о чем
он думает, как не хотел нарушать эту тишину, которая если
ничего не получится, может стать последним тихим моментом.
Наконец, извне перестали доноситься любые звуки, теперь был
отчетливо слышан только легкий гул вентиляционной системы.