— Серьезно? — я хмыкнул и снова развалился
на стуле, поставив его предварительно напротив Гволхмэя,
который задумчиво смотрел на написанное.
— Ты думаешь это смешно, отписывать подобные запросы мне? — он
опустил лист и, откинувшись на спинку стула, взял в руку карандаш.
— Как это будет выглядеть. Вот, например, что я напишу про себя?
Вольнонаемный разнорабочий? Такой ответ их устроит? А Эдуард? Ты
вообще в курсе, что официально он не может занимать должность в
государственных учреждениях потому что это самое государство
начисляет ему пенсию по психическому заболеванию? И вообще, СБ
является государственным учреждением или все же имеет более
глубокие корни и смысл, и если всё же второе, то тогда почему мы
должны разгребать эту макулатуру? — прорычал он, не выпуская
карандаш из рук.
— Эм, — я закусил губу, смутно припоминая
«подлинную» историю возникновения Эдуарда Пастеля.
— А ты откуда знаешь про Эда?
— Случайно узнал, отвечая на предыдущие тупые запросы
о сторонних заработках, где я подтвердил, что
в свободное от официальной работы время работаю семейным
психологом и благодаря своему дару убеждения могу решить много
неразрешимых вопросов. Мы что, действительно должны отвечать
на эту ересь? Они думают нам заняться нечем? И почему
этим должен заниматься я? Ты издеваешься надо мной?
Я скоро могу официально вас всех послать на все четыре
стороны и заделаться писателем. Я и не знал,
что у меня может быть настолько богатая фантазия.
— Я вообще не занимаюсь отписыванием документов.
У меня для этого есть очень квалифицированный
секретарь, — еле сдерживая смех, я ответил на кучу
вопросов одним ответом.
— С отвратительным чувством юмора. Может расширишь
штат на пару особей, чтобы те занимались подобной
макулатурой? — раздраженно бросил он.
— У нас каждый человек отвечает на сотню подобной
чуши в месяц. — Я пожал плечами.
— Но я обдумаю твое предложение.
— Можешь уже пойдешь мешать кому-нибудь другому или для
разнообразия займешься делом?
— Что у тебя с Вандой? — без всяких
предисловий задал я ему вопрос прямо в лоб. — Только
не говори, что между вами ничего не произошло. Потому
что, если бы это было так, она не напилась бы
и не сорвалась в Жильну посреди ночи, — вот
теперь я не ныл, а спрашивал вполне жестко.
И это единственный вопрос, с которым я должен был
разобраться, чтобы не дестабилизировать обстановку в моем
учреждении, когда на кону стоит очень многое.