Один из мужчин, обнаженный по пояс, с многочисленными следами побоев на лице и теле стоял у голой бетонной стены прикованный к ней цепями, за раскинутые в стороны руки. По сторонам застыли два здоровых амбала с полным отсутствием какого-либо интеллекта на лицах. Перед ним прохаживался взад вперед сам хозяин дома. В дорогом сером костюме, золотыми часами на левой руке и золотым массивным браслетом на правой он негромко, с ноткой сарказма говорил, обращаясь к прикованному к стене молодому человеку:
– Жалко мне тебя, Ванюша. Ты не поверишь, а мне жалко. Ну, нашел ты флэшку на месте аварии, так приобщи ее к делу или отдай начальству, уж не знаю, как там у вас полагается. Ты же – ни с того ни с сего – бросился с ней в столицу. Зачем? Ты пойми, если не скажешь где флэшка, нам придется привезти сюда твою жену с двумя очаровательными малышками. Только, Ваня, если это случится, то обратной дороги не будет. Живыми их отсюда никто не выпустит.
– Жену не трогайте, она ничего не знает. – С трудом, шевеля разбитыми губами, произнес, Иван. – Спрашивайте. Я все скажу.
– Почему ты заинтересовался флэшкой?
– Увидел знакомое клеймо.
– А чем оно тебе знакомо? Где ты его раньше видел?
– Не видел. Просто знал о его существовании. Такое же клеймо было на руках у сатанистов, убивших когда-то дедушку Нины.
– А в Москву, зачем ездил?
– Дядя моей жены генерал ФСБ. Он там служит. Флэшка теперь у него.
– Что он собирается предпринять?
– Этого я не знаю.
– Верю. Вот теперь верю. Видишь, как все просто, а ты упрямился. Только скажи мне, почему ты решил ее скрыть от местных ментов и передал в ФСБ?
– Главарь сатанистов обладал способностями подчинять людей своей воле. Возможно, кто-то из городских властей находится под его влиянием. Поэтому я не стал рисковать.
– Умный? Только если ты такой умный, почему не сообразил, что тебя сразу вычислят?
– Мой напарник, конечно, подонок, но я не думал, что до такой степени. Что со мной будет?
– Ничего особенного: в болоте утопим, да и все. Есть у нас тут подходящее место.
– Ты что, Тимур, белены объелся?! – Подала вдруг голос девушка. – “Черныш” тебя самого утопит!
Она сидела на кожаном диване и брезгливо наблюдала за происходящим. Но если бы в помещении находился кто-то более внимательный, то он мог заметить, что брезгливость и откровенное презрение мелькало в ее взгляде, только когда она смотрела на хозяина дома и его подручных. И наоборот: когда взгляд красавицы останавливался на истязаемом молодом человеке, там читались жалость и сострадание.