В одну из сред ноября мы праздновали день рождения Террора. Отмечание проходило на базе, после репетиции. Террор не звал никого из институтских приятелей или коллег, никого из немузыкальных знакомых – были только мы пятеро. Как он сказал – здесь другая жизнь, другой мир, другие люди.
Что касается работы в группе, тут мне все нравилось. Уже два месяца я здесь, петь стала намного лучше, на мой скромный взгляд (у ребят спросить не решалась), хотя это естественно – голос развивается, собственная манера постепенно находится. С дыхалкой проблем не было – мой папа еще лет двадцать назад об этом позаботился и не только как спортсмен, но и как несостоявшийся вокалист. Когда он учился в Москве, в их техникуме кто-то надумал хор организовать. Пригласили спецов, которые произвели отбор наиболее горластых ребят, и мой батя попал вторым голосом в хор, хотя и артачился – спорт, тренировки, учеба еще, какое пение! Однако пару месяцев пришлось позаниматься. Результаты потрясающие: у отца и без того прекрасный голос, а с профессиональной обработкой он мог бы в оперу податься, чего, разумеется, не сделал, отдав предпочтение спорту и учительству. Пел он раньше часто, в семейном кругу под гитару, а потом праздники отошли в небытие, и телевизор нам природу заменил.
Террор припер четыре бутылки вина (белого и красного), пару килограммов хурмы и хлеба с колбасой. Оставив это все на колонке, он убежал за тортом.
– А че, играть седня не будем? – спросил Цыпа.
– Будем, – ответил Ник, – иначе бы он водку притащил. Просто боится, что потом ему будет лень идти в магаз.
Когда Теря вернулся, мы начали играть, но неохотно и вяло, то и дело косясь на колбасу и вино. Сыграли песен пять и накинулись на еду – ребята с работы, естественно, никто толком не ел. Для меня же еда – не более чем топливо, и вспоминаю я о ней, когда загорается красная лампочка.
Когда две бутылки вина исчезли, Сфинкс начал катить бочку на Террора:
– А все-таки, дружище, я с тобой несогласный, – он посмотрел на меня и продолжил: – вот наверняка у тебя есть какие-нибудь подруги, да?
Ребята грохнули над этим «какие-нибудь». Хотя нас уже достаточно разморило, и можно было смеяться над чем угодно.
– У меня есть хорошие подруги, – улыбнулась я, не в силах злиться на этот пьяный бред.