Я знал учителей хороших, и таких – мудрее змия,
знавал и честных, настоящих, и простых, и хитрых.
но всё хожу я где-то рядом с истиной, не понимая мира,
как в лабиринтах Минотавра на брегах Калхиды.
В стенах наук я набирался мыслей необузданной романтики,
с философами кухонь издавна потачивал я лясы,
но грезились мне из других миров наставники,
и к берегам неведомым я в думах отправлялся…
«Учиться складу нужно так, – Гомер мне скажет, – как мечом владению»…
Я попрошу: коль в написании гекзаметром бои необходимы,
мне заменить их встречей с музами, гусей кормлением, —
волшебных птиц, спасавших некогда великолепья Рима…
В круженье дня хорош особенно гомеровский нетленный эпос,
но скоро тьма и нужен сон, иначе не увижу я рождавшуюся рано Эос.
– — – —
Мысь – ст. слав.«белка»
На природе в зелёной траве
суета насекомой жизни.
Двигаются в голове,
как букашки, разные мысли.
Словно жук рыжий, в белых пятнах
пробежала такая мысль,
что в тонах очень благоприятных
показалась вся наша жизнь.
А у мысли другой, рогатой
в черном цвете была броня…
Повстречались они, с той, в пятнах,
подрались и ушли, бронясь.
Пробегали ещё другие,
шли случайные дню в унисон,
в оболочках литых, как гири,
мягкотелые, как песок.
Мыслей разных бывает столько,
сколько живности есть в траве.
Если думать о жизни долго
перепутается в голове
1986—87г..
Стишинки
Заблудших душ греховное блаженство.
*
Хорош был хрустящей картошки естественный вкус.
*
Опять я опоздал к воздушным поцелуям.
*
В твоих глазах тоска объевшихся горчицей.
*
Писать презренной прозой —
глупа к поэтам просьба.
***
Я как поэт сам делавший себя,
по меркам и лекалам Горностаева,
хочу, чтоб критика несмыслящих ребят
в покое творчество моё оставила.
***
День хорош, может, был для загара,
для вниманья к растеньям и людям…
Гумилёв не заметил пустыню Сахару,
проезжая её на верблюде.
***
Ты в рифмах мастер, все стихи твои, как гол,
в воротах истин, в сердца нервных сетках.
Но десять тысяч ходят на футбол,
и десяч человек на вечерах поэта.