– Ты что, спишь на этом диване?
– Нет, конечно.
Он распахнул тяжёлую портьеру, за которой стояла большая двуспальная кровать.
– Ничего себе, – ахнула жена, – это же ещё почти одна комната, – здорово устроился. Ну давай показывай свой балкон.
Здесь ей понравилось ещё больше. Балкон выходил в уютный зелёный скверик, залитый солнцем. Фигурные каменные балясины, как почти во всех сталинках, живописно белели на фоне зелени деревьев. Он уже купил ящички и горшки для растений. Она попереставляла их так и эдак и заявила:
– В воскресенье едем на садовый рынок.
На рынке она долго выбирала какую-то рассаду, и вскоре на балконе запестрели фиолетовые, розовые и белые петуньи, засияли рыжие бархатцы, полезли другие, не известные ему растения. А когда темнело, в воздухе разливался неповторимый томный аромат ночной фиалки.
Из армии пришёл сын и чуть ли не с порога заявил, что женится. Милую девочку Наташу и её родителей они знали, так что никаких возражений не было. И скоро дети стали жить вместе в одной из комнат двушки.
Однажды вечером жена неожиданно появилась у него на пороге.
– Ты чего так поздно? – удивился он.
– Да знаешь, они там шушукаются, бегают туда-сюда, как будто меня не замечают, целуются, я им, наверно, мешаю. Как-то грустно стало. – Жена и впрямь выглядела какой-то жалкой.
– Ну проходи. Я телик смотрю, про рыбалку.
– Я тоже люблю этот канал, – сказала жена.
– Неужели? С каких это пор, – удивился он, – не знал.
Они сели рядом на диване. Она положила голову ему на плечо. На экране перед ними проплывали невиданные заморские рыбы. Заморские же рыбаки ловили их и, осторожно снимая с крючка, возвращали в воду.
– Зачем они их отпускают? – спросила жена.
– А ты думаешь, надо поймать и обязательно съесть, – засмеялся он.
– А что? Отпустить и снова поймать? – задумчиво сказала жена.
– Не знаю. Я, когда ловлю, не отпускаю, – ответил он.
– А может, мне переехать к тебе, – вдруг заявила жена, – у тебя вон какая кровать большая.
– Давай, переезжай, а то я всё время забываю твои цветы поливать.
– Эх ты, башка дырявая, – нежно сказала она и погладила его по слегка поредевшей седой шевелюре.
Мы познакомились в роддоме. Хотя говорить о знакомстве, наверное, сложно, поскольку эта Надежда, кажется, так и не запомнила тогда моего имени. Я была ей не интересна, так же, как ещё трое девиц в нашей палате, которые мечтали о детях – двое, в том числе и я, лежали на сохранении, ещё одна – на контроле после проведённого ЭКО. Пятой пациенткой была уже взрослая женщина, лет за сорок, не знаю даже по какому поводу, но вот с ней-то у Надежды сложились какие-то дружеские взаимоотношения.