Дочь замялась.
– Понимаешь, па… ты опять же к другому привык. Но Реми не виноват, он просто не может!
– Не может что? – недоумённо спросил Дюран. – Ты мне этого не говорила.
– Не может зачать ребёнка, – развела руками Валери, и поспешила предупредить язвительные тирады отца. – Но это не трагедия: когда мы решим, с внуком дело долго не задержится: медицина сейчас далеко ушла. Однако ты мне так толком и не рассказал: что там стряслось у Ожье?
– Летит в Москву, – пожал плечами Морис, несколько обескураженный откровениями дочери. – Вроде как популярный сюжет: возвращение блудного сына. Что-то там Серёженьку его допекло в России, так что не исключено, что французов скоро станет как минимум на три человека больше. По всему чувствуется, тот ещё типчик, а Ролан как был, так и остался блаженненьким, душа нараспашку. Даже Жанна не смогла его перевоспитать – наоборот, скорее испортила. Столько лет оберегала от семейных хлопот – немудрено, что теперь всё Катрин досталось.
Валери встревоженно посмотрела на отца.
– И, конечно, ты…
– Не мог не вмешаться в дела старого друга, – со вздохом признался Дюран. – Пойми, я хотел как лучше: буквально заставил его купить в рассрочку квартиру, новый автомобиль. При его положении нельзя иначе. Кроме того, несмотря на свою пагубную страсть, он до последнего времени всё исправно выплачивал.
– Ясно, – кивнула дочь. – Ну а теперь этот Серёженька, который влез в какое-то дерьмо и, по наивности, считает своего папашу Крезом, вмиг перегрузит и без того едва держащуюся на плаву лодку. – Помолчав, она вздохнула в полном отчаянии: – Па, признайся, была в тебе какая-нибудь дурная славянская кровь? Или тут просто влияние «их» литературы? Почему ты меня вообще Катей или Наташей не назвал? А теперь ещё навязчивая мысль – обязательно выдать меня замуж за русского. Ну чем я перед тобой провинилась?
– Ролан – хороший человек, – упрямо помотал головой Дюран. Он и сам немного превысил свою норму за обедом. – И я знаю, что ты влюблена в него. Национальность тут ни при чём, не прикидывайся шовинисткой! Будь он хоть негром, только с ним одним ты можешь быть счастлива!
– Папа, папа, какой же ты ребенок, – вздохнула Валери. – Как ты не поймёшь: одно дело любить человека и другое – строить с ним совместную жизнь, даже просто быть его любовницей. – Немного поколебавшись, она всё-таки выложила на стол десерт: вазу с фруктами, торт собственной выпечки, кофейник, чашки, блюдца мейсенского фарфора. – Зачем пытаться всё это соединить? Зачем сводить к одному все цвета радуги? Быть может, когда-нибудь я скажу себе: «Всё, пора в жизни устраиваться!» – тогда и начну забивать голову подобными проблемами: что-то искусственно выстраивать, таскать всякий хлам в нору. А пока я предпочитаю довериться течению: куда вынесет, туда и вынесет. – Валери приблизилась к отцу, устроилась на подлокотнике кресла, в котором тот сидел, и ласково погладила его по голове: – А без внука или внучки, повторяю, я тебя так и так не оставлю. Могу и Ролана соблазнить, раз для тебя этот вопрос настолько важен. В конце концов, он такой же мужчина, как и все, и к нашему, прекрасному, полу никогда не был равнодушен.