Истошные рыдания наполняют комнату.
– Уже ничего не вернуть, как же ты не понимаешь. Он разрушит всем вам жизнь, как рушит её мне.
– Вместе мы со всем справимся, – я обнимаю её, уткнувшись носом в её волосы. Вдохнув полной грудью этот аромат, я, наконец, почувствовал себя там, где должен быть. Не в туалете, конечно. А с Грейс. Она – мой дом.
– Прости меня, но все кончено. Сейчас я стану женой Арчера, и отец оставит всех в покое.
– Ты не станешь его женой, – рычу я, как не в себе.
Грейс выпутывается из моих рук и идёт к двери. Напоследок она последний раз смотрит на меня.
– Каждый день рядом с ним я буду помнить только тебя. Помни об этом и никогда не забывай.
Она выходит из туалета, оставляя меня там смотреть ей в след. Как бы я хотел сейчас уйти, но я не могу, потому что договор с Вильямом обязывал меня остаться до процесса бракосочетания. Поэтому собрав волю в кулак, я выхожу именно в тот момент, когда все гости сидят на своих местах, а около свадебной арки стоит Арчер. Ад начался.
Решив остаться в тени прожектёров, я встал рядом с напитками, откуда видел всё. И, несомненно, меня заметил Арчер. Ублюдок подмигнул мне и отвернулся к священнику. Грейс пока рядом не было, и я ужасно надеялся, что она сбежала.
– Тот скользкий тип искал тебя.
Я поворачиваюсь на голос и вижу ту самую маленькую брюнетку, что утёрла нос Вильяму.
– Хрен с ним. И ты права, он чертовски скользкий.
Девушка улыбается мне уголком розовых пухлых губ.
– Что ты делаешь здесь? Ты не похож на всех тех, кого пригласили на эту недосвадьбу.
– Вильям – тот урод – отец невесты, девушки, которую я безмерно люблю.
Непонимание отражается в карих глазах официантки. Я осознаю, что даже не знаю её имени и уже открываюсь ей, хотя не делал этого никогда прежде. Что-то в ней притягивает.
– И ты позволишь ей выйти за другого?
– У меня нет выхода. Она сдалась, а я не могу в одного тащить нас из этой ямы.
– На твоём месте, я бы поступила именно так. Если ты любишь её, то ты должен идти до конца. Чего бы это ни стоило, – говорит она, и в этот момент её телефон в руках вибрирует. Она смотрит на подсвеченный дисплей и улыбается. – Я убью тебя, придурок. Папаша из тебя так себе.
Сначала я не понял, что это адресовано не мне, но, когда она показала фотографию, где маленькие, примерно годовалые мальчик и такого же возраста девочка все в муке корчат рожицы, до меня дошло.