– Это не перевод, а оригинал. На латынь перевели позже. Значит, суть дела вам известна?
– Полностью.
– Теперь всё это не так остро, как тогда, в одиннадцатом веке и окрестностях. Так что нет особых препятствий удовлетворить ваше любопытство.
– Сделайте одолжение.
Иерей важно помолчал и сказал, как бы заключая:
– Всё просто. Окончательно вопрос о статусе Диокреза так и остался нерешённым. Последним, кто хотел закрыть дело, был папа Урбан VII, доктор обычного и канонического права. Уж кому, так ему бы и высказать разумное суждение.
– Но ведь он просто этого не успел.
– Что вы хотите сказать?
– Именно это. Как бы ему поспеть, если его по три дня подряд трепала жестокая лихорадка?
– То есть?
– То есть понтификат Урбана VII длился всего двенадцать дней. Из них на бестемпературный период пришлось только шесть. Это два приступа по три дня. Папа этот умер от малярии в варианте терцианы.
Теперь пришло время удивляться канонику:
– Вы и это знаете? Согласен, в горячке ему было не до Диокреза. Вы случайно не врач?
– Да, совершенно случайно.
– Но какая точность! Поздравляю. Не все мои собратья так осведомлены.
– И вы тоже вряд ли, сын мой, – добавил, повернувшись к секретарю и погрозив ему пальцем. Костлявый Дон Кихот засопел.
Подняв тот же палец, монсеньор присовокупил:
– Малярия или отравление – такая версия тоже была.
Я не согласился:
– Скорее всего, верна именно официальная версия – малярия. Ведь отравленные не температурят.
– И то правда. Мне это как-то не пришло в голову.
Я позволил себе вольнодумство:
– Да и какой смысл? Если уж подсыпать яду, то кандидату в папы, а не избранному понтифику. Шуму меньше. Вам не кажется?
На такой не очень элегантный и даже циничный поворот каноник не отреагировал и холодно заключил:
– С малярией, тогда её называли палудизмом, вам виднее. Но, в любом случае, с сентября 1590 года это дело числится в реестре отложенных.
– Надолго?
Мой собеседник снисходительно улыбнулся.
– Для Бога тысяча лет – как одно мгновенье. Ещё успеется. Всех благ.
В клинической работе всё бывало. Стоит рассказать только о двух случаях. Первый относится к поликлинике. Пациентка в возрасте 39 лет, рыжая, с неряшливо прокрашенными волосами на прямой пробор, медсестра по профессии пришла с жалобами на припухлости в околоушной и подчелюстной областях с обеих сторон. Больной себя считает в течение пяти дней. Первым моим впечатлением, ещё от порога, было воспаление околоушных желёз или попросту свинка, когда отекают, как бы растягиваются обе щеки. Но свинка или инфекционный паротит у взрослого, да ещё привитого – редкое явление. Кроме того, температура не повышена, никаких типичных симптомов нет. При пальпации определяются безболезненные, не спаянные с окружающими тканями лимфатические узлы.