– Тоня, ты как себя чувствуешь? – пытался я разговорить тебя.
Но ты будто не услышала меня и дрожащим, срывающимся голосом вдруг спросила:
– Рома, я хочу задать тебе один вопрос… За что мне всё это? Кто меня так сильно не любит?
Я задохнулся от жалости к тебе.
– Тонечка, милая, ну кто тебя может не любить… – сказал я в полной растерянности. – Я не верю, что есть такой человек. Да и за что тебя можно не любить? Так сложилось…
– Но почему именно я? Чем я это заслужила? – с мольбой в голосе допытывалась ты у меня, будто надеялась, что я сейчас дам исчерпывающий ответ на вопрос, мучивший тебя всю жизнь.
Я почувствовал, что ты вот-вот расплачешься. Вся боль, которая копилась годы неустанной борьбы за ребёнка и за себя, готова была прорвать последнюю преграду и хлынуть наружу.
– Когда человек попадает под машину, разве он это заслужил? – выложил я свой последний аргумент. – А его родственники это заслужили?
Ты уже начала всхлипывать, но тут я услышал, что пришла Люда, и наш разговор оборвался.
Сестра сделала тебе массаж ноги. Ты плакала. А когда она уходила домой, с тобой случилась истерика. Ты оставалась на ночь одна в палате и испугалась, что если тебе станет плохо, то даже некому будет позвать врача, потому что звонок не работает, а санитарка только и знает, что смотрит сериалы по телевизору. До неё не докричишься. Людмила сказала, что ей даже пришлось на тебя накричать, чтобы привести в себя.
Сразу по приходу домой я написал Люде в «Одноклассниках»:
«Я сегодня весь день просто с ума сходил. Перенервничал до такой степени, что боялся домой идти, потому что у меня всё было написано на лице».
Люда ответила: «Я сама так нанервничалась, пока звонила, ждала, ехала, успокаивала, что теперь вот упала и лежу…»
Дальше мы обменялись такими сообщениями:
Я: «Будем посылать Тоне свою положительную энергию. Что по этому поводу говорит твоя дочь – можно так вот, на расстоянии, помочь человеку?»
Люда: «Она говорит, что можно и нужно… А ещё нужно молиться».
Я: «Тогда я буду молиться. Как умею».
Люда: «Давай… Умеешь ты сильно».
Моё лицо всё-таки меня выдало. Увидев в моих глазах печаль и озабоченность, Лена дождалась, когда после ужина дочь уйдёт к себе в комнату, села рядом со мной на диван и спросила напрямую:
– Ты её любишь?
Отпираться было бесполезно, да и не хотелось. Я вздохнул.