Тогда – это когда?
Калейдоскоп на этот раз сдался и услужливо подсунул мне недостающий пазлик. Я увидел, как иду по барханам, один. На мне запыленная военная форма и берцы. А кругом, насколько хватает глаз – только раскаленное небо и раскаленный песок…
Похоже меня настиг удар, тепловой или солнечный, или оба разом. Кисти рук и лицо не были закрыты одеждой, а потому обгорели. Пока все логично.
От перегрева и обезвоживания я потерял сознание, а синеглазая женщина подобрала меня и притащила сюда, в пещеру. Настоящее чудо. Если учесть, что кроме нее я никого не видел, а значит, она справилась самостоятельно с крепким мужиком в отключке. Впрочем, таскали же медсестры раненых в войну, еще и под пулями…
Хотя, может, и тут стреляют? Местность, которую я вспомнил, и обстановка пещеры, намекали, что я где-то на Большом Ближнем. Может, в Северной Африке. У женщины, которая меня спасла, было очень странное одеяние. Домотканый серо-белый балахон, скорее мужской, чем женский, и хитро повязанный тюрбан из той же ткани. Бедуинка? Берберка? Или из племени туарегов? Но они, кажется, не так одеваются…
Надо бы спросить у нее про форму. Сейчас на мне был такой же балахоне, что носила и моя спасительница. Вряд ли я валялся голым в песке, раздеть меня там было некому. Значит, это она меня переодела. Значит, есть шанс, что форма сохранилась, если, конечно, не пришла в негодность и не была выброшена или сожжена.
На форме могли быть подсказки: шевроны, нашивки, погоны. Сейчас ведь даже имена нашивают… Камуфляж тоже разный, и крой или как это называется? Можно определить страну, род войск. Вдруг что-то сохранилось в карманах? Оружие там вряд ли могло быть, но документы, карты, жетон – наверняка. Любая зацепка пришлась бы кстати.
Мне нужно вернуть себе личность. Снова обрести себя. Во что бы то ни стало. Иначе какой из меня человек?
Вдруг не хватает всего лишь пары байтов, чтобы вспомнить все?
***
Яэль пряталась в прибрежных зарослях тростника, дрожа то ли от утреннего ветра, то ли от страха. Простая рабыня, она была вынуждена служить и грозной царице Иродиаде, что приставила ее к своей дочери, и самой царевне, взбалмошной и переменчивой…
Вот, и теперь она не знала, хорошо ли сделала, что сбежала из дворца с младшей госпожой или плохо, что не доложила старшей?