И начинаются расспросы о семье, о родине…
Солдат выходит из коляски, боготворя молодого генерала, рассказ его передается по всему полку, и когда этот полк попадает в руки Скобелеву – солдаты уже не только знают, но и любят его…
Раз в Журжеве идет он по улице – видит, солдат плачет.
– Ах ты баба!.. Чего ревешь-то? Срам!..
Солдат вытягивается.
– Ну чего ты… Что случилось такое?
Тот мнется…
– Говори, не бойся…
Оказывается, получил солдат письмо из дому… Нужда и семье, корова пала, недоимка одолела, – неурожай, голод.
– Так бы и говорил, а не плакал. Ты грамотный?
– Точно так-с.
– И писать умеешь?
– Умею.
– Вот тебе пятьдесят рублей, пошли сегодня же домой, слышишь… Тебе скажут, как это сделать… Да квитанцию принеси ко мне…
Отзывчивость на чужую нужду и горе до конца не покидала Скобелева. Мне рассказывал Духонин, что Михаил Дмитриевич не брал никогда своего жалованья корпусного командира. Оно сплошь шло на добрые дела. Со всех концов России обращались к нему, даже часто с мелочными просьбами, то о пособии, то о покровительстве, то о заступничестве. Обращались и отставные солдаты, и мещане, и крестьяне, и священники… Раз даже какая-то минская баба прислала письмо о пропитом мужем полушубке. К чести Скобелева нужно сказать, что в этом случае для него не было ни крупных, ни мелких просьб. Он совершенно правильно рассуждал, что для бабы зимний полушубок так же нужен, как отставному притесняемому деревней солдату – его пропитание. И ни одна такая просьба не была оставлена без внимания. Он посылал деньги, хлопотал, просил… В Москве раз я иду с ним по Никольской. Вдруг кидается к нему какой-то крестьянин.
– Сказывают, батюшко-генерал, ты и есть Скобелев.
– Я…
– Спасибо тебе, родимый… Вызволил ты меня… Из большой беды вызволил… Дай тебе Бог…
– Когда, в чем дело… Я ничего не понимаю.
– Писал я к тебе… Затеснила меня уж очень волость…
– Ну?
– А тут отставной солдат один был – пиши, говорит, к Скобелеву, ен услышит, будь спокоен… я и послал тебе письмо… А ты губернатору нашему приказал не трогать меня… Меня и успокоили… Спасибо тебе, защитник ты наш…
И бух мужик в ноги… Вот тайна этой изумительной популярности, вполне заслуженной покойным генералом.
– Тысячи писем приходилось писать и пособия рассылать таким образом! – сообщал мне Духонин. – Ни одно письмо к нему не оставалось без ответа…