– Бе-бе-бе! Уж шепелявый! – буркнул обиженный Пашка себе под нос, но я услышала.
Ребята вчетвером сидели в кромешной темноте у противоположной стены на длинной деревянной скамейке вытянувшись по струнке и не подавали признаков жизни. Верка даже прослезилась от такой картины и заключила брата в свои объятия, целуя его и ругая одновременно: Тема, гад ты все-таки! Сам чуть не сгинул и меня напугал до чертиков! Гад! Гад!
Оставалось перетащить их каким-то образом через трубу к проему подвального окна и расколдовать уже проверенным способом. Тут уж было не до эстетики. Пришлось тащить известных музыкантов волоком, поскольку весовые категории были явно не равны. Зато на выходе нас ожидал приятный сюрприз. Припрятанное Зябликом зеркало никто не стащил и процесс размораживания парней прошел без активного Веркиного вмешательства. Обалдевшие и перепуганные, они прислонились к холодной цементной стене и первые минуты отказывались узнавать нас в полумраке. Пришлось подождать минуты три, пока они придут в себя.
– Ну, Верка, знакомь с друзьями! – прокашлявшись заговорил первым ее непутевый брат.
– Так ты и так всех знаешь, Тимоша. Это ж Таська с Зябликом. То есть с Пашкой. Если кто забыл, господа, это братишка мой Тимофей, он же Тема, он же Тимон без Пумпы.
– Ты не меня знакомь, а ребят моих представь. А то пять лет играем на всех площадках, а нас до сих пор в лицо не узнают в родном городе. Пора исправлять эту несправедливость. Ладно, я сам. Тебя пока дождешься… И так! С Костиком вы уже успели познакомиться не далее, как сегодня. Он у нас играет на басу.
– Только мы так и не поняли, почему все-таки Упырь? – отряхивая песок с любимых брюк, крякнул из темноты, согнувшийся в три погибели Зяблик.
– Вот тут как раз ответ лежит на поверхности. У нашего Костика все нехорошие люди – непременно упыри. А так как хорошие ему, видимо, попадаются не часто, то мы это слово слышим по сотне раз на дню. Вот и прижилось. Продолжим знакомство.
– Этого молодого человека, – брат указал на длинноволосого парня с бакенбардами, – не сложно запомнить, поскольку имя его и фамилия навечно вписаны большими буквами в русскую классическую литературу. Родион, на минуточку…
– Щедрин, что ли? Тот, что «Конька горбунка» написал? Так тот вроде композитор, – не сдержался Зяблик.