– Наша сторона – житница Франции, – говаривал порою старик; и, наклонив голову, шел дальше, глядя на ровные борозды своей пашни, весь поглощенный этим созерцанием.
Тетушка Пьеделе, его жена, родила ему девять человек детей, из них восемь мальчиков, и, пожалуй, все восемь были теперь без малого шести футов ростом. Правда, что таков был и рост самого старика, а мать тоже не намного ему уступала – в ней было пять футов пять дюймов, и она считалась первой красавицей во всей округе. Восемь сыновей, сильные, как быки, гроза и гордость своего села, беспрекословно повиновались отцу. Это были, так сказать, лучшие и усерднейшие его работники, становившиеся попеременно то возчиками, то пахарями, то молотильщиками. Любо было посмотреть на эту восьмерку молодцов, когда, засучив рукава и вооружившись вилами, они громоздили стог сена; любо было взглянуть на них в воскресенье, когда все восемь, рука об руку, шли к обедне, а отец выступал впереди; и, наконец, любо было посмотреть на них, когда вечером, после рабочего дня, они усаживались за длинный кухонный стол и вели дружескую беседу, уписывая похлебку и чокаясь большими оловянными кружками.
И вот в этой семье великанов появилось на свет маленькое создание, пышущее здоровьем, но совсем крохотное. То был девятый ребенок тетушки Пьеделе – девочка, Маргарита, которую все называли Марго. Она не доставала головой и до локтя своих братьев, а отец, когда хотел ее поцеловать, всегда поднимал ее и ставил на стол. Маленькой Марго еще не исполнилось шестнадцати лет. Ее вздернутый носик, правильный, вечно смеющийся рот с белыми зубами, позолоченные солнцем щеки, руки в ямочках и полненькая фигурка делали ее олицетворением радости и веселья. Она была отрадой всего семейства. Сидя в кругу своих братьев, она сияла и тешила глаз, словно василек в пучке колосьев.
– Уж я, право, не знаю, – говаривал дядюшка Пьеделе, – как это моя жена умудрилась родить мне такую дочку. Настоящий подарок божий, да и только! Так или иначе, а эта пичужка будет веселить меня всю мою жизнь.
Марго вела все домашнее хозяйство. Мамаша Пьеделе, женщина еще крепкая, нарочно возложила на нее эти обязанности, чтобы с молодых лет приучить дочь к бережливости и порядку. Марго хранила ключи от белья и винного погреба, она же заведовала и посудой (хотя, правда, считала ниже своего достоинства ее мыть), накрывала на стол, разливала вино и пела песенку за десертом. Служанки называли ее не иначе, как мадемуазель Маргарита, потому что она умела себя поставить. К тому же, как говорили добрые люди, это была редкая скромница и разумница. Не то чтобы она совсем не была кокеткой – ведь все-таки она была молода, хороша собой и к тому же приходилась дочерью Еве. Но я бы не посоветовал какому-нибудь парню, будь он даже первым щеголем на селе, попытаться обнять ее покрепче за талию. Ему бы не поздоровилось. Как-то раз сын одного фермера, по имени Жарри, любивший поухаживать за девушками, вздумал поцеловать ее во время танца – и что же? Он получил хорошую оплеуху.