Приходский священник оказывал Марго величайшее уважение. Когда ему нужно было поставить кого-нибудь в пример, он постоянно выбирал именно ее. Однажды он даже сделал ей такую честь, что упомянул о ней в своей проповеди и назвал образцом для всей паствы. Если бы «успехи просвещения», как принято говорить, не упразднили старинного и прекрасного обычая наших предков – увенчивать достойнейшую из молодых девушек белыми розами, то Марго непременно ходила бы в венке из белых роз, что было бы даже лучше проповеди, но «эти господа» в восемьдесят девятом году упразднили и не такое. Марго умела шить и даже вышивать. Кроме того, отец пожелал, чтобы она выучилась правильно писать, читать и немного ознакомилась с грамматикой и географией. Воспитанием ее занялась одна монахиня-кармелитка. Итак, Марго сделалась оракулом в своей деревне. Стоило ей открыть рот, как все крестьяне преисполнялись изумления. Она говорила им, что земля – шар, и они верили ей на слово. По воскресеньям, когда она танцевала на лужайке, ее окружала обычно целая толпа – у нее ведь был когда-то даже учитель танцев, – и ее манера отплясывать бурре приводила в восторг всех зрителей. Словом, она ухитрялась вызывать одновременно и любовь и восхищение, а ведь считается, что это не так-то легко.
Читателю уже известно, что Марго была крестницей госпожи Дорадур и что это она написала старушке поздравительное письмо на красивой бумаге с виньеткой. Письмо это, в котором не было и десяти строчек, стоило юной дочке фермера немалых трудов и долгих размышлений, потому что она была не очень сильна в изящной словесности. Как бы там ни было, но госпожа Дорадур, всегда питавшая нежную любовь к Марго и знавшая ее за самую порядочную девушку во всей деревне, решила попросить папашу Пьеделе, чтобы тот отпустил к ней дочку, и попытаться сделать ее своей компаньонкой.
Как-то вечером старик Пьеделе внимательно разглядывал новое колесо, только что приделанное к одной из тележек. Жена его стояла с озабоченным видом под навесом сарая и, вооружившись большими щипцами, крепко держала за морду испуганного быка, чтобы тот не вертелся и не мешал ветеринару, делавшему ему перевязку. Работники обтирали соломой лошадей, только что вернувшихся с водопоя. Гнали домой стадо, и величественная процессия коров направлялась к хлеву в лучах заходящего солнца. Марго, сидя на охапке клевера, читала старый номер «Имперской газеты», который ей дал господин кюре