После смотра русские расставляют караулы, разводят костры и устраиваются на ночлег. Быстро темнеет, и на поле тучами слетается воронье, словно получившее приглашение на пир.
Боброк приступает к своей следующей обязанности, подробно описанной в «Сказании о Мамаевом побоище» и не вызывающей ни малейшего осуждения у набожного автора повести. Он гадает великому князю на завтрашний бой.
Ночью Боброк и Дмитрий Иванович садятся на коней и едут за русские посты, в сторону татарского стана, который виден в ясной ночи за несколько верст и мерцает голубоватым заревом костров. После ярко освещенного русского лагеря степь кажется черной, как печное жерло. Отпустив поводья, великий князь и воевода едут вслепую до тех пор, пока, примерно посередине между вражескими позициями, зрение не привыкает к темноте. Дмитрий Иванович и Боброк спешиваются.
– Два и десять раз гадал я на битвы, – говорит Боброк. – И ни разу не обманулся. А тех, кто надо мною смеялся, кости давно расклевали вороны. Но ты никому не говори, что бы ни узнал, к добру или худу: ни воинам твоим, ни князьям, ни воеводам. Не то пропадем…
Следя за луной, Боброк выжидает некого, ему известного знака для начала гадания. В это время на место завтрашней сечи слетятся для спора все невидимые силы добра и зла: Божьи ангелы и аггелы сатаны, демоны и серафимы, души мертвых и тех, кто еще жив. Всего один миг, в самом водовороте духов, можно услышать их голоса и узнать, чем кончится их спор.
– Что видишь, княже? – шепотом спрашивает великого князя Боброк, указывая на огромную яркую луну с набегающей причудливой полупрозрачной тучкой.
– Властно как всадник скачет в длинном плаще, – отвечает зачарованный князь.
– Это архангел Михаил ведет свою небесную рать. Повторяй за мною: во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…
После молитвы, предназначенной небесному воинству, Боброк обращается к темным силам, произнося заклинание из жутковатых слов какого-то тарабарского наречия – не славянского, не сарацинского, не латинского или греческого, но принадлежащего какому-то лесному племени могущественных кудесников, которого и название давно забыли люди. Великий князь повторяет за Боброком и чувствует, как горячий поток вливается в него через макушку, проходит все тело до пят и возвращается назад. Дмитрия Ивановича охватывает трепет.