Дракула - страница 37

Шрифт
Интервал


Простояв у окна с полчаса, я заметил, как что-то движется в окне у графа. Я наклонился пониже и стал внимательно смотреть, вскоре увидев полностью всю фигуру. Меня поджидал еще один сюрприз: на нем был дорожный костюм, в котором я сюда приехал, а за плечами та ужасная сумка, что женщины унесли с собой в памятную мне ночь. Сомневаться в увиденном не приходилось. Вот он, коварный его замысел: в городе увидят, как «я» отправляю письма; местные опознают меня, и у графа будут развязаны руки делать со мной все, что заблагорассудится.

Я впадаю в ярость от этой мысли; я заперт здесь, подобно узнику, и нет закона, который мог бы меня защитить, нет прав, которые дают даже преступникам.

Я решил дождаться возвращения графа и как прикованный долго сидел на своем посту, когда вдруг начал замечать какое-то серебристое поблескивание в свете луны. Это было похоже на танец пылинок в луче: они то кружились, то собирались вместе в сгустки, то опять разлетались. Отрешенно следя за их движением, я погрузился в спокойное и умиротворенное состояние. Откинувшись глубже на подоконник, я устроился поудобней и всецело предался чарующему зрелищу.

Неожиданный низкий и протяжный вой собаки где-то далеко в долине заставил меня вздрогнуть. Казалось, сквозь уши звук проникал в мое тело; ему вторила лунная пыль, начавшая принимать какие-то смутные формы и очертания. Инстинктивно я заставлял себя немедленно проснуться, но этому противилась душа, а чувства молили ответить на темный зов. Я был словно под гипнозом! Быстрей и быстрей искрился водоворот; лучи, пройдя через меня, преломлялись в этом бурном потоке и исчезали во мгле. Пыль прибывала с каждой секундой, и вскоре в ней начали проступать расплывчатые образы. Я вздрогнул, совершенно проснулся и сбросил с себя паутину сна. Закричав, я бросился прочь от страшного места. Образы, явившиеся мне в ночи, постепенно и неуклонно материализовывались из лунного света, принимая формы трех подруг из моего прошлого кошмара. Закрывшись в своей комнате, я почувствовал относительную безопасность: сюда не проникали колдовские лучи, а на столе ярко горела лампа.

Прошла пара часов, прежде чем я услышал какую-то возню в комнате графа: это было похоже на сдавленный крик; затем установилась тишина, глубокая, ужасная, пробиравшая до костей. Сердце прыгало где-то в горле. Я подошел к двери, но в который раз вынужден был смириться с ролью пленника – ее удерживал засов, с которым я ничего не мог сделать. Оставалось лишь сесть и разрыдаться.