Все изменилось с появления богатства, к которому он оказался не готов.
Сколько боли может вынести индивидуум, имея любой достаток? Человек по природе своей очень выносливый, но есть ли границы?
Взять для примера хотя бы литературу. Достоевский оставил нам солидное наследство. В личной библиотеке Fabienа можно найти несколько трудов этого писателя. Наш герой не стал его преданным поклонником, однако всегда тщательно обдумывал все, что узнавал через чтение об авторах и их персонажах. Что вызвало интерес у Fabienа к Достоевскому? Больше всего – путь мыслителя. В молодости Fabien, как и писатель, симпатизировал радикалам, и, как любой интеллектуал, увлекался политикой и тайными сообществами. Он быстро сообразил, что группа иначе мыслящих людей имеет в себе огромную силу. Впечатлило его и то, как Достоевский, будучи на каторге, сумел спасти свой рассудок, отчасти благодаря созданным им тогда героям.
Достоевский не мог жить без идеи. Немногие способны признаться, что читать произведения этого автора сложно, но Fabien был очарован тем, что находил на этих страницах. Это давало пищу для размышлений, для новых вопросов и исследований человеческой сущности. Может ли нам дать надежду литература, которая родилась на каторжных работах?
Fabien прислушался к разговору группы монахов, которые сидели в тени стен монастыря со стороны восточных ворот. Обсуждение было живым и, казалось, участники свободно высказывают свое мнение. Говорили о тех, кто оставил свой след в истории. В центре этой шумной компании сидел высокий, со строгими чертами лица, мужчина древнего возраста. Тот самый, который не обязан ни перед кем отчитываться, но которому все должны дать отчет.
«Постиг ли ты философию Сиддха́ртхи Гаута́мы, жившего на севере Индии в VI веке до н. э., или Христа, пророка Мухаммеда? Откуда знаешь: понял ли ты каждого из них или нет?» – спросил тот самый.
Fabien затаил дыхание в ожидании реакции монахов. И в этот момент его осенило: чтобы понять другую личность, нужно сначала познать себя. Действительно, если бы люди знали, кто они на самом деле, не было бы войн.
Кто-то из сидящих вокруг преподавателя предположил: «Согласно цейлонским хроникам IV и VI веков н. э. самые ранние…», Fabien больше не стал слушать, ведь дальше шли пересказы и темный лес чужих мнений. «Еще спросите друг друга, кто среди них значительнее?» – продолжил он мысленно и покинул место дискуссии.