Как-то в конце лета мы отправились в апельсиновую рощу, где деревенские парни и девушки собирали очередной урожай ярких и сладких плодов. Заметив нас, они ставили наземь корзины и кланялись мне. И вдруг – я увидела Ченцу!
Да, это несомненно была она – розовощекая, крепкая, плотная, с толстой черной косой, выбившейся из-под платка, в ярко-красном платье с короткими рукавами. Ее руки лоснились от апельсинового масла, на носу блестели капельки пота, подол фартука усеяли листики и веточки, но я безо всякой брезгливости бросилась к ней и крепко обняла:
– Ченца, как я рада тебя видеть!
– Моя маленькая госпожа! – воскликнула она. – Впрочем, ты уже не маленькая, вон как ты вытянулась!
Я прижала голову к ее груди и вдохнула знакомую смесь из ароматов теплой кожи, миткаля и анисового масла.
– Ах, Ченца, я ужасно скучаю по тебе, – молвила я. – Как ты поживаешь?
– Очень хорошо, маленькая госпожа, – она улыбнулась, и я увидела милые ямочки у нее на щеках. – А ты?
Тут я вспомнила про Агору.
– Это моя менторша, ее зовут Агора, – торопливо сказала я. – Она читает мне Священную историю, а также учит всем наукам, которые положено знать приличной девочке.
– Оно и видно, – вздохнула Ченца. – Совсем тебя уморили этими науками, ты такая бледненькая и худенькая, моя госпожа! Верно, болеешь?
– Вот еще! – надменно фыркнула Агора. – Доминика Норма – вполне здоровая и развитая девочка! И не всякой деревенщине об этом рассуждать!
– Ах, скузами, простите великодушно, професса, – поклонилась Ченца, имея язвительный огонек в глазах. – Просто душа болит видеть такого заморенного ребенка! Что тебе подают на обед, маленькая госпожа, уже, верно, не тушеных каплунов и не малину со взбитыми сливками, как ты любишь!
– Доминике вредно жирное, – отчеканила Люция. – А от молочной пищи у нее идет сыпь по телу.
– Моя бедная крошка! – всплеснула руками Ченца. – Это все оттого, что тебя рано отлучили от груди. Я могла бы кормить тебя еще год или даже два! Идем, пополдничаешь с нами, поешь деревенской еды!
– С удовольствием! – кивнула я, с ехидством наблюдая за тем, как вытягивается лицо моей строгой менторши.
Всё это было так неожиданно и чудесно! Плавящаяся от жары роща, пронизанная золотыми копьями солнечных лучей, смуглые лица и руки, неумолчный хохот, пение и разговоры, огромные корзины лоснящихся апельсинов – такой яркой смеси запахов, цветов и звуков мне еще не приходилось встречать!