Когда я подъезжала к вокзалу Портсмута, хлынул дождь. Один из таких летних ливней, которые проливаются, как только я надеваю свое лучшее платье, чтобы произвести благоприятное впечатление на новой работе. Мне, по крайней мере, посчастливилось нанять на вокзале кеб. Я выглядывала в окно, стараясь рассмотреть хоть что-то в моем родном городе, в котором не была с похорон матушки – в тот раз я видела лишь кладбище, – но за стеной дождя ничего не было видно. Ливень превратился в фанатическое побиение камнями. Конец света.
Разумеется, театры по-прежнему привлекали публику, и мы задержались на пять минут, пробиваясь сквозь плотное скопище зонтов на Виктори-роуд, – там, кажется, давали модную пьесу.
Кларендон-Хаус оказался особняком с островерхими крышами и голландским фасадом; западная часть дома выходила к морю, на обнесенном стеной участке росли сосны. В хорошую погоду здесь наверняка красиво. Мне показалось, что я помню это здание еще с юности. Я предположила, что раньше дом принадлежал благородному, ныне разорившемуся семейству, а теперь его переделали и приспособили для лечебницы, принимающей богатых клиентов. Быть может, всю семью продали держателям подпольных театров (брат рассказывал, что такое иногда случается с обедневшими семьями), но кто может знать наверняка? Я мечтала о спокойной работе, об уходе за каким-нибудь привередливым старичком. К такому роду занятий я считала себя подготовленной.
Экипаж остановился возле калитки с колокольчиком и омытой дождем табличкой «КЛАРЕНДОН-ХАУС. ПАНСИОН ОТДЫХА ДЛЯ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ». Я заплатила извозчику, добавив чаевые, чтобы он поднес мой багаж к калитке.
Мне с самого детства нравились лоснящиеся шкуры лошадей под лаской дождя, блестевшие, как мебель из черного дерева, но сейчас я была не в том положении, чтобы наслаждаться этим зрелищем. Когда славный портсмутский кебмен со мной распрощался, я почувствовала себя еще хуже. Я трясла колокольчик, стоя в полнейшем одиночестве под моим бесполезным зонтиком. Я уже начала думать, что никто мне не откроет, что меня оставят стоять под дверью и дождь в конце концов смоет меня, словно песчаные замки, которые строят на этих пляжах дети.
Все начиналось плохо.
Мне следовало предвидеть, что в дальнейшем все будет только ухудшаться.