– Не хотел бы я попасть под эту дуру, – тихо произнес я, – с
одного удара положит. Обойдем по лесу, если повезет – не
заметит.
– А может, попробуем? – отозвалась Лита. – Тех мы вообще на раз
уделали. У тебя ж теперь топор. Подруби ему ногу, а дальше – как
тогда.
– Умная, блин… – я досадливо поморщился. – Да он меня по дороге
размажет. И потом, у него и штаны, и сапоги – так просто не
пробить. Зачем он вообще тебе дался?
– Ну как это – зачем? Скажешь тоже, – глаза эльфийки жадно
заблестели. – Опыт, шмотки. А то и монеток с него вывалится. В
городе ними куда веселее.
– А тебя не смущает, что он тоже человек? – поинтересовался я. –
Я вообще думал, что это они тут разбойники, а мы мирные
путники.
– Юмор у тебя, конечно… – проворчала Лита. – Пацифист хренов.
Если что, в отважные паладины только с тридцатого уровня
записывают. И то рубить придется направо и налево.
Я задумался. Мир, который меня окружал, явно не строился на
любви и согласии. Совсем юная девушка считает абсолютно нормальным
убивать людей (ну, почти людей) за несколько монеток. Сколько
вообще лет моей спутнице? Выглядит она от силы на двадцать с
небольшим. Хотя, эльфы вроде как долгожители, так что ей может быть
и все двести. Но вот ее речь… Ну не верилось мне, что потенциально
бессмертное существо будет так изъясняться. И при этом никакого
уважения к моим сединам. Я же ей в отцы гожусь! Я прожил долгую
жизнь, и кем-то в этой жизни был. Только вот кем? Может быть,
учителем или врачом.
«Ага, – издевательски произнес внутренний голос, – с каких это
пор учителя так орудуют кинжалом?» Я тяжело вздохнул. Да уж, с
мирными профессиями как-то не срасталось. Пока что выходило, что
ничего, кроме как убивать, я не умел. Но смущало не это. От мысли,
которая никак не хотела покидать мою голову, становилось страшно.
Мне нравилось убивать. Только когда враг был рядом, а руки
сжимали оружие, я переставал ощущать себя беспомощным ребенком,
потерявшемся в огромном чужом мире. Все становилось на свои места.
Убей – или убьют тебя. Я чувствовал, как бесформенной,
неконтролируемой волной во мне нарастает гнев. Гнев словно толкал
меня в спину, заставляя выйти вперед, чтобы встретиться с
противником лицом к лицу. И плевать, что он вдвое крупнее меня и
куда лучше защищен. Атаковать, раз за разом пробивая броню и
погружая топор в податливую плоть, раз за разом уходя от ударов его
страшного оружия, пока обессилевший гигант не свалится на землю,
истекая кровью. Существовать, только бросая вызов тем, кто сильнее.
Убивать, чтобы жить.