– Не высовывайся. Я справлюсь один, – глухо приказал я Лите,
поднимаясь во весь рост.
И ломанулся прямо на дикаря. Не задумываясь о том, что делаю, я
выставил вперед левую руку и ударил великана всей
силой своего гнева. Пространство передо мной сначала сплелось в
тугой клубок, а потом вырвалось на свободу, толкнув противника в
грудь. Даже этой непонятной энергии не хватило для того, чтобы
опрокинуть великана. Но он все же отклонился назад, потеряв
равновесие. Не останавливаясь, я с разбегу рубанул его прямо в
живот, вырвал топор из хлюпающей раны и, уже отходя назад, нанес
удар в колено. Гигант взмахнул дубиной, но меня уже было не
достать. Его оружие могло бы сломать позвоночник, даже слегка
зацепив, а вот быстрые выпады дикарю явно не удавались. Он громко
ревел, наступая на меня, но при этом постоянно открывался для
контратаки. Всякий раз, когда его самодельная палица проносилась
мимо, я умудрялся рубить в плечо или в не прикрытый кожаным
доспехом локоть. Экономно расходуя силы только на контратаку, я
выматывался медленнее, чем противник. Чувствовалось, что он слабеет
– удары гиганта становились все беспорядочнее и все менее точными.
Я же, напротив, только усиливал напор, уже успевая бить не
только по рукам, но и по корпусу. После одного из таких выпадов,
дикарь грузно опустился на одно колено, уперев оружие в
землю. Не дав ему опомниться, я закончил схватку. Острое лезвие
топора отделило огромную бородатую голову от туловища, и она
покатилась по дороге, обильно орошая кровью камни. Тело же так и
осталось стоять, выплевывая алые фонтанчики из разрубленной шеи.
Сам не понимая, что происходит, я прильнул к ране губами и сделал
несколько глотков горячей, соленой жидкости. Это словно
наполнило меня новыми силами – теперь я был готов драться еще хоть
с сотней гигантов. Весь мир должен был трепетать перед моей мощью!
Я поднял голову вверх и громко закричал. Сейчас уже не было нужды
таиться – пусть хоть все жалкие троглодиты этого леса соберутся,
чтобы попробовать отомстить. Я перебью их одного за другим –
стариков, женщин, детей – любого, кто осмелится встать на моем
пути.
– Анвер!
Какой знакомый голос. Где же я его слышал?
– Анвер, что ты делаешь?
Голос прозвучал чуть громче, пробиваясь сквозь окутывавший меня
красный туман ярости.