Фиахна высунулся первым сквозь слуховое окно. Его шапку чуть не сдуло ветром, но эльф успел придержать её рукой. Баньши оскалилась в его сторону (а может, улыбнулась – кто их разберёт?) и попыталась отползти подальше, но наместник шепнул себе под нос пару слов, едва заметно шевельнув пальцами, – и вестница смерти намертво приклеилась к месту. Поняв, что произошло, она жалобно заскулила.
– Ну-ну, тише… – Фиахна выбрался на крышу, и Элмерик вылез вместе с ним.
Голова закружилась от небывалой высоты. Так вот, оказывается, каким видят Чернолесье птицы! Ничего себе!
– О ком ты плачешь? – без лишних предисловий спросил Фиахна, шагнув к баньши. – Признавайся: кому из королей суждено отправиться в Аннуин? Не мне ли?
– А почему… – начал было Элмерик, но эльф оборвал его, резко подняв руку (баньши аж пригнулась).
– Она очень похожа на баньши моего рода.
– Но всё-таки ты не уверен?
Эльф пожал плечами.
– А как я могу быть уверен, если все эти баньши на одно лицо? Одним словом: младшие фэйри. – Он повернулся к старухе. – Ну? Так кто же?
– Я не знаю, господин, – гнусаво заныла баньши. – Мне только одно ведомо: смерть придёт. Потому я и плачу. А-у-ы-ы!
Она испустила такой вопль, что все выпи на болотах, наверное, передохли от зависти. Элмерик поспешно заткнул уши.
– Может, она оплакивает Финварру? – Его собственный голос гулко отдавался в голове.
– Бесы её знают. Наверное… До чего же они бестолковые!
Фиахна глянул на баньши так, будто хотел проникнуть в её мысли, и та затряслась под его пристальным взглядом:
– Не смотрите на меня! – Она закрыла своё страшное лицо костлявыми руками.
Эльф тем временем что-то прикинул в уме и покачал головой:
– Рик, знаешь, нет. Если бы она рыдала по Финварре, всё бы закончилось в тот миг, когда он решил навеки остаться в Аннуине. И к тому же баньши редко приходят на такую смерть, которая по большому счёту и не смерть вовсе. Кого-то из нас убьют. Уже совсем скоро…
– Отпустите, господин! Я ничего не знаю… моё дело – плакать о короле.
– Но кто твой король? – прокричал Фиахна.
Баньши затряслась и зарыдала пуще прежнего.
– Спроси её, не могла бы она порыдать где-нибудь ещё? – тихонько подсказал Элмерик. – А то люди в Чернолесье извелись уже, и нос из дома боятся высунуть.
Бард уже освоился с высотой и теперь с замиранием сердца высматривал таверну в деревне, дом старосты, излучину реки, огромный тис на площади, под которым они когда-то сидели с Брендалин на Мабон… да, как же давно это было!