– Извините, мне сказали, что вы собираете иудаику…
– Вам нужны книги по еврейской истории? У меня есть Грец, Дубнов, Ренан…
Сердце моё встрепенулось, но это всё были вещи по цене неподъемные.
– Собственно я ищу Библию.
– Библия есть только миссионерская (карманный формат с мельчайшим шрифтом, он-то и стоил полтинник), цена стандартная. Не здесь, дома. А на древнееврейском вам не нужно? – Он вскинул на меня иронический взгляд. – Есть роскошная.
– Если вы готовы на обмен, хотя бы частичный… – я пропустил его выпад насчет древнееврейского мимо ушей.
– А что у вас есть на обмен?
Мы все еще выясняли возможности сделки, когда на толкучку, внезапно, как ветер, налетела тревога облавы. Народ бросился по узкой протоптанной дорожке, толкаясь, падая, топча книги, «спекулянты» в панической спешке собирали товар со своих импровизированных прилавков, кидали в рюкзаки, распихивали по карманам, ныряя кто в толпу, кто в лес. Я видел, как книги падали в мокрый снег, беспомощно распахнувшись, нежными страницами в снег, сокровища, тут же затаптываемые в грязь. Мы побежали вместе с «собирателем иудаики» – я все еще рассчитывал на сделку – он бежал бодро, не отставая, почти деловито, чему-то ухмыляясь при этом. Незаметно было, чтобы он испугался.
Только в метро мы смогли перевести дух и познакомиться. «Петр Наумович», – представился он и дал мне свой телефон.
В назначенный день, в семь вечера, с двадцатником в кармане и Тютчевым 1913 года в сумке, я зашел по данному мне адресу, с удивлением отметив массивный сталинский дом с балконами на Проспекте Мира, просторное парадное и чистую лестницу. Каково же было мое изумление, когда дверь мне открыла Лена Харитонова. В небрежно расстегнутой кофточке и брюках. Я подумал, что грежу. Она подняла брови, узнав одного из своих вздыхателей, и улыбка едва тронула ее губы.
– Извините… – промямлил я, – Петр Наумович… здесь живет?
– А-а, вы к дедушке? Его сейчас нет.
– Он просил меня зайти к семи…
– Но еще без четверти.
– Да, действительно… Я боялся опоздать, извините…
– Да вы заходите. Подождите его. Раз он сказал, что будет к семи, значит будет.
Большая гостиная, старая, добротная мебель, два могучих книжных шкафа, к которым меня невольно потянуло.
– Вы не в институте Связи случайно учитесь? – спросила Лена.
Я улыбнулся, обрадованный разоблачению.