».
В романе «Впереди идущие» (1965) развивается тема, ранее начатая в книге «О душах живых и мертвых». Писатель вновь обращается к литературно-общественной жизни сороковых годов прошлого века. Органически сливаются эти романы в дилогию не только хронологической последовательностью событий, но и дальнейшим развитием судеб героев первой книги, общностью идеи, сюжетных линий, единым композиционным приемом. Итак, тот же круг проблем, тот же круг «проклятых» вопросов. И первый из них: как не потерять духовных ценностей душам живым в мире тьмы, где произвол мертвых душ губит и душит все честно мыслящее? Это вопрос из вопросов, и писатель отвечает на него взволнованно, по-хорошему пристрастно.
Разные люди, разные судьбы, разное понимание исторического процесса; еще непрерывна учеба и поиск, но какая горячая и плодотворная учеба, какие находки и прозрения!
Самый замечательный впереди идущий – Виссарион Белинский. Благороден и высоко поучителен путь этого неистового человека.
«Белинский чист, как кристалл, – характеризовал этот образ рецензент романа писатель К. Горбунов. – Редко удается природе создавать столь нравственную натуру».
В условиях гнета и произвола помещичьей России литературная деятельность была единственным путем общения с народом, с думающим, ищущим читателем, с молодежью. Люди с сердцами чистыми не могли равнодушно видеть беды народные, рабство, крепостничество, не могли не думать о путях революционного развития России и о тех катаклизмах, которые уже потрясали Европу.
Некрасов и Щедрин, Герцен и Огарев, принявшие идеалы революции, убеждены, что никаким либеральным врачеванием не излечить непримиримых противоречий русского общества. Единственный путь – путь революции, коренного переустройства жизни на новых общественных началах.
Правящая клика зорко следит за инакомыслящими: не случайно трижды беспокоят жандармы умирающего от чахотки Белинского.
Трагична и горестна судьба Гоголя, когда он, подпав под влияние мракобесов-мистиков, проповедует примирение с действительностью, отрекается от лучших страниц своего творчества, сжигает наброски второй части «Мертвых душ».
Белинский, горячо любивший Гоголя и убежденно пропагандировавший его произведения, не принял самоотречения писателя; критик утверждал, что Гоголь уже не властен над своими произведениями – они давно стали достоянием народа.