Наверно, труднее всего рассказывать о себе. Репортажи, которые Анна много лет назад читала на страницах газеты «Правда», оказывается, писал Рахман. Прямо из тюрьмы. Даже тюремные надсмотрщики помогали ему передавать их на волю.
В то время как парашютисты Садата косили восставших, Рахман охранял здание редакции. Когда коммунистам и тут пришлось отступить, он кинулся в дом к брату, миллионеру.
– Убирайся вон! – завопил испуганно Омар, – из-за тебя погибнет моя семья.
Жена миллионера, очаровательная Асьма, предложила робко:
– Господин, – робко произнесла она шепотом. – Давайте поможем ему. Спрячем в подвале, а ночью отвезем в деревню.
Ударившись головой об стенку, женщина замолчала, прикрыла окровавленное лицо платком.
– Как ты смеешь обижать Асьму? – бросился с кулаками на брата Рахман.
– Как ты посмел придти к нам! – услышал он в ответ.
Через мгновение миллионер вытолкал нуждающегося в защите брата за калитку, у которой уже дежурил военный патруль.
По ошибке, в спешке, Рахман ткнул ногами в сандалии Омара, после чего тот долго боялся, что по этой обувке нащупают его связь с компартией. Мало того, пользуясь тем, что Лена, жена Рахмана, пряталась в это время с детьми в деревне, он продал дом, который покойный отец завещал Рахману, старенький в нем холодильник и даже детскую колыбель.
Рахмана пожалели другие. В тюрьму его товарищи писали: за жену и детей не волнуйся, они живы, здоровы, надежно спрятаны, береги свои силы.
На волю Рахман передавал известия не столь утешительные. Его репортажи из тюремной кротовины о казни Махджуба и офицеров вызывали такую щемящую боль, хоть в душу себе не гляди, будто и она виновата в том, что вот еще крепки руки, здоровы ноги, однако, уже не изменить ситуацию и никоим образом не вернуть к жизни дорогого многим человека.
– Махджубу поставили памятник?
– Какая ты наивная, коллега! До сих пор неизвестно, где он похоронен. Это лишь в Советском Союзе таких людей хоронят с почетом. Во всем мире за лидерами компартий гоняются целые зондеркоманды убийц.
Рахман хлопнул себя по карманам в поисках сигарет, надолго умолк, глядя на окно, столы, посетителей буфета. Какая-то молоденькая секретарша, не допив кофе, не доев яблоко, спешно побежала на другой этаж.
– Какое безобразие, – привлек внимание Анны к недоеденному яблоку арабский журналист. – У нас таких огрызков не увидишь. Наши дети яблоко доедают до конца. У нас же голод…