– Я все время тебя искал, писал письма, посылал телеграммы. Ты их получала?
– Ни одной.
В это время Анна не имела своего жилья и перебиралась от хозяйки к другой. Одну собственницу не устраивало, что в редакции курят и ее одежда пахнет, видите ли, сигаретным дымом. Другой не хотелось, чтобы поутру хлопала дверь, хоть влетай на третий этаж через балкон. Третья возмущалась, что стучит громко будильник, много книг, значит – много пыли, «вот когда будешь иметь свою квартиру, тогда заводи и кошек, и книги. А у тебя ничего нынче нет. У меня же – еще дача со сверхприбыльным луком!». К носу тут же летел кукиш в кулачонке влюбленного в себя мучителя. Вот и помни, каково это – не уважать частнособственнический интерес бабы Лизы?
Возвращаться к таким людям никогда не хотелось, потому и не долетали до Анны телеграммы, будь они даже из другого созвездия.
Но не все было в жизни печально. Много случалось и смешного. Однажды в редакцию поступила жалоба, мол, по какому праву журналистка написала, что урну для голосования принесли в дом старейшей жительнице села Таисии Ивановне Петровой?
– Машке Богачевой уже 87 лет, а никто не считает ее самой старой. Вы меня оскорбили, извинитесь, пожалуйста.
Извинилась Анна, куда же деваться?
В другой раз написала в зарисовке, что молодая горожанка Алена встречала мужа с фронта в голубом платье. В райком тут же полетела жалоба, что Алена была одета в тот день в белое платье с голубым по полю горошком.
Хади спросил, жива ли мама Анны, где нынче ее братья? Как поживает подруга Ольга?
– Мама здорова. С братьями все в порядке. В институт не пошли, но уже работают.
– А Ольга?
Неплохо жила Ольга. Летала с мужем в Париж, Нью-Йорк. Рассказывать дальше не хотелось. Когда Иван тяжело заболел, тут же – развод. Теперь однокурсница замужем за его начальником. И часто, как прежде, Ольга норовила разрушить отношения между другими людьми. От зависти, что ли?
– У нашей делегации сегодня траур, – сказал невесело Хади.
– В чем дело?
– Мухаммед погиб.
В университете студенты-южане устроили забастовку и потребовали, чтобы на собрания не приглашали больше братьев-мусульман, по требованию которых недавно в стране даже казнили старого уважаемого муллу лишь за искажения, с чьей-то точки зрения, толкований Корана. Но ректор братьев-мусульман приглашал по требованию правительства, которое уже полностью стояло за то, чтобы все сферы жизни, светские и научные, даже там, где жили анимисты и христиане, зависели бы от норм мусульманской морали.