Отец же, хоть и оторвал себя от стены, до конца комнаты, где стояла кровать, не дошел. Но держалку себе обрел, это свисающую с крюка веревку, которую мать протягивает тогда, когда во дворе идет дождь, а выстиранное белье надо где-то высушить.
Видимо обнаружив, что его все же заметили и ждут от него ежели не слов, то каких-то действий, Бесо произнес:
– Вот я сейчас и порешусь. Тем более что петлю мне кто-то заботливо приготовил.
И он начинает свивать аркан из той веревки, за которую держался. Но поскольку эти два различных дела требуют определенной сноровки, а она-то и покинула Бесо после того, как он выпил, как говорил когда-то один старец, «рюмку соседа». И этот лишняк сейчас и лишал его стройных движений, здравых слов и хоть сколько-то человеческих помыслов.
– Ну чего, тебе помочь? – наконец спросила мать, зарядив иронией эти свои слова.
– А-а! – завопил Бесо. – значит, ты ждешь моей смерти! Жаждешь! Вольной жизни захотела? Чтобы сквозь тебя, как через рощу без сучков, батальоны проходили.
Сосо не понимал, что именно имел в виду отец. Но кричал он резанно и беспутно, а потому и не страшно.
Ошупкой поймав его руку, мать вывела Сосо из комнаты.
– Нет! – тем временем орал Бесо. – Не дождетесь вы моей смерти! Я еще по-жи-ву!
Последнее слово он произнес в разрядку, словно несколько раз перерубил его хлопом двери, которую пытался открыть, чтобы все это высказать своей жене и ему, сыну, всеми любимому, как утверждала мать, Сосо.
Они спустились в подвал. Тут было сумрачно и тихо. В углу тешила зубы мышь.
И там Кэтэ вдруг упала на колени перед углом, в котором не было икон, и возопила тонким, кажется, даже ей не принадлежащим голосом:
– Как мне все это надоело!
И Сосо прижался к ней. Ощутил теплоту ее тела. И уловил запах волос. Чуть смрадный и такой, что в него хотелось внюхиваться и внюхиваться, чтобы – для себя – навсегда отложить его особенность. Так пахнут тростники на берегу Куры.
Просверкавши золотым зубом, в комнату вошел некто, и Бесо разом приосанился. Видимо, это знатный клиент, у которого – на ходу – отстала подметка.
Пришелец вскинул руки, которые, наверно, еще в детстве ушедшие в хилость, теперь казались игрушечными. Да и одежда сидела на нем как-то тоже понарошки, что ли.
Наблюдения Сосо обрезала все та же вспышка зуба. Незнакомец заговорил: