– Угу,– Берси кивнул. Он жадно перемалывая все то, до чего дотягивались руки.
Этель выудил из походного мешка глиняный сосуд с тонким горлышком у основания с одной стороны и изящной ручкой с другой. Он добавил в его чрево пару щепоток хрупких трав и кипятка. В воздухе повис дразнящий нос аромат незнакомых трав. Чужестранец разлил содержимое по кружкам и протянул одну из них Берси.
– Ну, и ты может представишься,– Этель с удовольствием припал к напитку. Его глаза невольно закрылись от удовольствия,– хотя постой. Эй ты, меня тоже вполне устроит.
– Берси,– юноша недоверчиво принюхался к напитку. Он с любопытством разглядывал мутноватую жидкость.
– Ну да, решил тебя отравить, сразу после того, как потратил на тебя время, еду и лекарства,– Этель с трудом сдерживал подкатывающий к горлу смех. Спасали лишь одобрительные кивки.
Берси потупил взгляд. Его щек коснулся огонь. И тогда он заметил здоровенного паука. Насекомое неспешно подкрадывался к чужестранцу. Все восемь глаз удивительного создания напоминали маленькие жемчужины. Они неотрывно смотрели вперед. Чуть ниже виднелись подергивающиеся жвалы. Они казались невесомыми металлическими приспособлениями, изготовленными искусным мастером. Взгляд юноши подметил огромное брюшко паука. Его покрывали узоры, схожие с плетением радужной паутины. Берси вспомнил, что пауки зачастую столь же смертоносны, сколь и прекрасны.
Юноша наморщил лоб. Уничтожать такую красоту он не хотел. И все же занес кулак для удара. Он рванул руку вперед и почувствовал боль. Этель железной хваткой держал запястье юноши.
– Но почему?– Берси с трудом уберег пах от расплескавшегося во все стороны кипятка.
– Варвары,– чужестранец ослабил хватку. Он сокрушенно качал головой из стороны в сторону,– сначала бьют, а лишь потом задают вопросы.
– Ну не мог же я позволить Скууме покусать тебя,– он примирительно улыбнулся и опустил руку. Паук ловко забрался вверх и уютно устроился на плече легионера,– конечно, от дикой твари в ней осталось совсем немного, совсем как в тебе. И все же она опасна.
– И, будь добр, не пялься ты так на нее,– привычным движением Этель опустошил кружку до дна и начал засыпать кострище.
***
Заря буйствовала среди перистых облачков, запятнав горизонт сочными мазками цвета. Утренний воздух пах свежестью и умиротворением. И лишь цокот лап по мостовой нарушал идеалистическую тишину. Могло показаться что город истреблен. Однако то был лишь сон.