– Быть может, повидав хотя бы одного, ты поймёшь, о чём я, – подытожил длинноволосый.
– Я увижу Папу Римского? – обрадовался парень.
– Я не говорил этого, – попытался успокоить возбуждённого парня Фабрицио, – Но, да – они часто к нам захаживают. И я бы не радовался этому.
– К «нам»? – подловил Стефано всадника на слове.
– Я познакомлю тебя с моим деловым партнёром, – не стал ходить вокруг да около бастард Альдобрандини, – Его зовут Якоб, и он еврей.
– Пфф, – фыркнул юнец, откинувшись на заднюю высокую луку седла, – Евреи скряги и проныры. От них бедов не наберёшься – энто все знают. Они убили Иисуса.
– Но не этот. Не этот…
Остаток пути парочка провела практически в полном молчании. Единожды Фабрицио остановился и прислушался к окружению, после чего продолжил путь. Уже под вечер на горизонте показались величественные каменные городские стены.
– Мондрагоне, – сообщил мужчина. Стефано, услышав это, аж подскочил, а всю усталость как рукой сняло. Он распахнул перламутровые глаза, высматривая контуры серой крепости. По периметру города расположилось полдюжины башен, никак не меньше! Они возвышались над всем остальными миром и выпирали вперёд так, чтобы покрыть обзор каждого кусочка зубчатых стен. Всадник и его попутчик достигли ворот уже затемно, хотя не так уж и поздно, как казалось. Будь это летнее время, солнце до сих пор высилось бы на горизонте.
– Красотища! – восхищённо огласил юноша, задрав голову до максимально возможной позиции. Впрочем, их не впустили. Надвратный стражник кричал во всё горло:
– Закрыто! Приходите утром!
Повторять дважды не пришлось. Фабрицио ответил, да так громко и чётко, что чуть не лишил своего спутника слуха:
– Хорошо! Спасибо!
Он развернул лошадь и увёл её куда-то вбок от главной дороги, вымощенной брусчаткой. У Мондрагоне, словно у феодального замка, под стенами располагалась деревня, и в этой деревне было всё для комфортной жизни: дома, трактир, общественные купальни, ремесленники и торговые лавки. Жизнь здесь, наверное, так же, как и в городе, кипела безостановочно. В дневное время. Сейчас же, возможно, опасаясь войны поблизости, все тихо-мирно сидели по домам. И только из местного трактира валил свет, играла ненавязчивая весёлая музыка, а посетители поддавались танцам на улице. Не холодно ли?
– Кто здесь хозяин? – спросил, не слезая с лошади, Фабрицио у толпы, – Мне и моему спутнику пожрать и комнату.