В один из таких дней я вдруг услышала внизу глухой, но очень настойчивый стук.
– Исварк?! – я вскочила и бросилась к дверям, простоволосая, оскальзываясь босыми пятками на каменных ступенях. – Исварк?!..
Уже готовый вырваться крик застрял у меня в горле. Незваный гость с деланно-равнодушным видом прижимался худым плечом к косяку, стараясь ехидно ухмыляться – но даже в этом ехидстве сквозило что-то просительное.
– Пиорок… – разочарованно прошептала я, впуская гостя в залу.
Вежливость требовала предложить гостю хотя бы кусок хлеба с вином. Пиорок вошёл в гостиную твёрдым шагом, но его испуганный, бегающий взгляд выдавал неуверенность.
– Нет-нет, я не голоден, – слишком поспешно бросил он подошедшему слуге. Я хорошо понимала, что творится в его душе: собственное несчастье сделало меня чуткой и к чужим несчастьям.
Последний оставшихся в живых отпрыск некогда великолепного, а ныне – обнищавшего и грозившего пресечься рода, он вот уже много лет отирался по чужим гостиным в отчаянной надежде хоть как-то поправить свои дела. Над ним открыто смеялись на балах и пирах. Но гордость доблестных предков всё ещё жила в нём; она-то и заставляла его нервно вскидываться и фыркать, когда ему предлагали хоть и скудное угощение. Впрочем, глаза всё равно выдавали печальную истину, а именно: сиру Пиороку частенько случается недоедать.
Понимая это, я сделала всё, чтобы пощадить его самолюбие и вместе с тем не оставить голодным. Мне пришлось пригласить его к обеду: от этого светский этикет уж никак не позволял ему отказаться.
С другой стороны, я вдруг с удивлением поймала себя на том, что его присутствие не столь тягостно мне, сколько приятно. Живой собеседник, даже такой, как сир Пиорок, был всё-таки лучше пустых стен – и хоть немного отвлекал меня от сосущей тоски по возлюбленному.
Я оказалась права. Пиорок был пусть и не слишком умным, но забавным собеседником: к концу обеда я почувствовала, что мне стало чуть-чуть легче. Я даже начинала подумывать, не выйти ли за него замуж. То, что такое предложение поступит, я не сомневалась: мой сотрапезник уже осчастливил им большую часть окрестных дам, и я была явно на очереди. Конечно, я понимала, что мои прелести его ни в коей мере не интересуют, а лишь моё состояние – пусть и невеликое, но всё-таки побольше, чем у самого Пиорока, вечно сидевшего на мели.