Сейчас, когда сердце моё истекало кровью, мне было всё равно: я вышла бы за самого Князя Тьмы, лишь бы всё забыть. А сир Пиорок к тому же был весьма недурён собою. Вот почему я велела принести ещё вина – и изо всех сил старалась смеяться его шуткам, лишь бы он продолжал беседу в нужном русле.
Увы, утолив первый голод и опрокинув в себя добрый кубок венниратского, Пиорок, казалось, потерял ко мне интерес. Его шутки стали вялыми и натужными, а глаза подернулись пеленой.
Он явно нуждался в отдыхе. Я не стала мучить его и велела слугам приготовить гостевые покои. Пока растапливался камин, мы столь же упрямо длили нескончаемую светскую беседу:
– Нет, и не спорьте, любезная Софийя, мы, рыцари, в этой жизни страдаем гораздо сильнее… (Ваше здоровье!)
– Отчего же вы страдаете, дорогой сир Пиорок?..
– Ну а как же, милая Софийя? На нашу долю выпали ратные труды, смерть и раны в сражениях, а и в мирное время приходится вести неравный бой… С вами, дамами…
– Но зачем же с нами воевать, любезный сосед?..
– А за любовь? Всяк знает, как трудно добиться её от ваших каменных сердец. Вот, например… Исварк…
– Что «Исварк»? – сердце моё колотилось, чуть не выпрыгивая из груди. Пиорок противно захихикал:
– А вы разве не слышали… самую свежую сплетню? Говорят, наш великолепный Алесар Исварк вот уже целый месяц безуспешно добивается… благосклонности… некоей… высокородной дамы…
– Какой дамы? – я была готова броситься на него, растерзать. Пиорок погрозил мне непослушным пальцем, явно намереваясь ещё что-то сообщить… но тут глаза его закатились и он без сил рухнул под стол. Привычные ко всему слуги без лишних слов подхватили обмякшее тело и потащили в предназначенную ему спальню.
Но я и сама была почти без сознания. Внутри у меня всё колотилось, ноги тряслись, по спине стекали холодные струйки. «Дама, дама, – стучало в голове, – я должна выяснить, кто она». Прежде чем окончательно лишиться чувств, я успела крикнуть своим людям, чтоб ни под каким предлогом не отпирали ворот до завтрашнего утра.