Автомобиль останавливается у крутых деревянных ступенек. Нил в несколько широких прыжков преодолевает их и входит в синюю железную дверь.
– Я хотел бы дать телеграмму.
– Да, конечно… Адрес?
Мужчина в строгом костюме-тройке одним движением придвигает аккуратно сложенный конвертик к девушке, что сидит по ту сторону деревянной стойки.
– Диктуйте текст.
– «Кларк, жди выходных».
– Это… Все?
– Да.
– С вас восемь долларов.
– Сдачи не нужно, – Нил Далтон кладет перед оператором почтового отделения бумажную купюру.
***
Каждый раз адрес был другим, как и имя получателя. «И какого черта я назвал его Кларком?» – хмурится Нил, стоя на крыльце минутой позже и поднося зажженную спичку к сигарете. «А, все равно. Главное, что не женское имя – а то опять взбесится, как в тот раз, когда я назвал его Дженнис…» – усмехается Нил.
***
– «Кларк, жди выходных»…
Светловолосый парень с тщательно уложенной прической и миловидным – даже слишком красивым для парня лицом – небрежно бросает только что полученную телеграмму на стол и проходит на кухню, не снимая темного клетчатого пиджака, сшитого по последней моде. Открыв один из шкафов, молодой человек достает тяжелый прозрачный стакан и квадратную бутылку с плещущейся на дне янтарной жидкостью, и со звоном ставит на стол.
Налив себе выпить, «Кларк» присаживается на высокий табурет и, сделав несколько глотков, углубляется в размышления.
«Значит, так. Телеграмму он дал во вторник… Стало быть, собирается приехать лично. Исходя из его привычки перестраховываться и его склонности к шифрованию всех посланий, то здесь наверняка принцип шифра Цезаря, как и всегда: если сказал о выходных, – значит, явится на два дня раньше, наверняка в четверг. Что ж, времени пока еще предостаточно… Но что заставило его сорваться?»
Кларк – он же Адам, он же Роберт, Эдвард, Джон, да кто угодно (в последний раз – вообще «Дженнис») – осушил стакан одним глотком и встал, чтобы налить себе еще.
Своего настоящего имени Энтони Гилмор никогда никому не называл – разве что только самому Нилу Далтону, и то лишь однажды. Отчасти это было из мер предосторожности, отчасти – из желания самого Энтони оставить себе пути отступления, возможность выйти сухим из воды в случае, если «что-то пойдет не так». Ведь теперь он вел совсем не ту жизнь, которой жил когда-то, – слишком многое изменилось за последние семь лет. И теперь, работая личным помощником главы «убийц» и выполняя роль доверенного лица своего тайного босса, предпочитающего всегда оставаться в тени, Энтони Гилмор безоговорочно выполнял чужие приказы, какими бы они не были.