О, господи! Я рывком выдыхаю ставший вязким воздух и, собрав все свои силы, пытаюсь отстраниться. Лишь пытаюсь, потому что ничего не выходит. Он только второй рукой крепче прижимает к своему стальному телу.
– Не надо! – испуганно пролепетала я.
У него ТАМ все твердо, напряженно и ЭТОГО так много, что я пугаюсь сильнее. То есть он большой…
– Вроде как я слышала о том, что теперь медицина пошла вперед и присутствие хм… отца не обязательно, – быстро начала я, пока моя ладонь… Боже. Он ею…
– Непорочное зачатие? – Воскресенский остановился, отпустил меня и, склонившись к моим губам, безмерно "обрадовал": – Мышка, у нас оно будет самое что ни на есть порочное.
Но не успела я возмутился, как его он накрыл мой рот жестким, собственническим поцелуем. Каждое его движение говорило – я его и это уже не изменить. Поцелуй-метка. Поцелуй-обещание. Вкусный и сладкий в своей горечи.
Не могу представить, чем бы все закончилось, если бы не раздался звонок в дверь. Дымка наваждения спала и пришло осознание того, с кем я и что вообще творю. Сама обнимаю того, кто играет в меня, целую в ответ.
– Отпустите! – прошипела я, пытаясь выскользнуть из его стальных объятий.
– Мне и так хорошо, – усмешка скользит по четко очерченным губам.
А мне не очень! Стыдно. Мне стыдно до слез за свое поведение. Как я могу?! Он же играет, действительно играет. Использует в своих непонятных целях.
– Кто-то ждет у дверей, – устало сказала, уже не в силах сопротивляться. На сегодня все мои силы иссякли, но вот завтра я отыграюсь.
– Служба доставки, – зачем-то сообщил он, но отпустил меня и пошел открывать.
Когда Дмитрий Сергеевич скрылся за аркой, ведущей в прихожую, я наконец-то вдохнула полной грудью и… включила электрический чайник. Что мне еще остается? Не выпрыгивать же с пятнадцатого этажа? А так хоть чай попью, нервы успокою.
Босс заказывал еду в крупной сети ресторанов, и я сейчас не о Макдональдсе, потому все блюда были аккуратно запакованы и уже сервированы. То есть прямо с тарелками, вилками, вилочками, ножами, ложкой, еще какой-то ложечкой и еще кучей всего, по сути ненужного, но зато красивого, да. Упаковочная бумага и пакеты, украшенные золотым тиснением "Астория", плотные, тоже красивые и элегантные, и жалко стало их выбрасывать. Просто рука не поднималась, и я решила, что вроде как не являюсь ни домработницей, ни иным работником Дмитрия Сергеевича, потому убирать ничего не стану.