******
В связи с этим сделаю небольшое лирическое отступление. Несколько лет назад мои родители, проживающие в России, подобрали на улице бездомную кошку – ужасно тощую, больную и к тому же с оторванным ухом. Обогрели её, накормили и вылечили у ветеринаров. Спустя несколько месяцев эта кошка окончательно поправилась, окрепла за счёт усиленного питания и беззаботной жизни, приобрела удивительно ровные формы и обросла необычайно длинной, густой и шелковистой шерстью. Таких положительных изменений невозможно было не заметить, и, начиная с того момента, родители стали уважительно называть ее Пульхерией Львовной Карнауховой. Правда, со временем это заковыристое имя претерпело изменения, завершившиеся тривиальной кличкой Пуха. Так окликала кошку моя мама, а папа частенько говаривал: «Пуха, да ведь ты же покрытая пухом старуха!» За годы бездомного существования Пуха обрела ряд необходимых для выживания боевых навыков, и даже, когда условия её жизни сменились на благоприятные, она так и не сумела целиком перестроиться на добродушный лад. Иногда Пуха ни с того ни с сего могла кого-нибудь укусить или царапнуть, выражая своё недовольство угрожающим рычанием. Другим тяжёлым наследием её подзаборной жизни оставался вечно угрюмый и подозрительный взгляд. Бывало, что в ответ на поглаживания и почёсывания Пуха начинала мурлыкать и кататься на спине, но даже тогда не теряла бдительности и смотрела людям в глаза изучающе и недружелюбно. В такие моменты мой папа миролюбиво журил её: «Эх ты, старуха по имени Пуха… Сама жизни не радуешься, и другим не даёшь». Разумеется, он был прав, поскольку старость, как психологическое состояние, не зависит от возраста и, помимо всего прочего, характеризуется потерей интереса к окружающему миру либо восприятием последнего, как чего-то нехорошего и враждебно настроенного.
Полагаю, всем приходилось видеть эдаких «мальчиков-старичков» и «девочек-старушек», сидящих в парке с книжкой в руках или за шахматной доской, около своих родителей, бабушек или дедушек, строго-настрого запрещающих им играть с другими детьми в обычные детские игры. Всё это время несчастные «дети-старички» угрюмо поглядывают на резвящихся сверстников, в душе завидуя их беззаботной ребячьей беготне. Вместе с тем, далеко не всем пожилым людям подходит определение «стариков» и «старушек». Подумайте сами! Разве подобное применимо к задорно хохочущей семидесятилетней пенсионерке, которая бегает по всему парку за своим трёхлетним внуком и лихо перемахивает через стоящие на пути препятствия? А тут же, неподалёку, по асфальтированным парковым дорожкам, еле-еле передвигая ноги, плетутся молодые мамочки, толкая перед собой коляски с крепко пристёгнутыми к ним малышами, чтобы те, не дай бог, куда-нибудь не убежали. Если прислушаться к тематике их разговоров, то, кроме жалоб на чрезмерную усталость, вряд ли можно услышать что-то ещё. Да и по возвращении домой после «утомительнейшей» прогулки «молодые старушки», как правило, тут же усаживают своих детишек в манеж с игрушками или перед телевизором, а сами приступают к методическому обзваниванию родственников и друзей, сетуя на изнеможение от выполнения своих материнских обязанностей. Ну что сказать, когда и так всё яснее ясного: старость не радость!