В одном соседи бы с ней согласились – аристократического высокомерия Мариэль Фаргори было не занимать. Аристократической красы, впрочем, тоже. Многие находили, что бывшая королевская фрейлина странно смотрелась в семье деревенских сидроделов, но восстание шестнадцатилетней давности причудливо перетасовало придворные судьбы.
Тот факт, что Мариэль только рада жить в стороне от сельской жизни, никого не удивлял. И почти не вызывал неприязни. У обитателей Прадмунта было немного причин гордиться своей малой родиной – помимо той, что сидр Фаргори вот уже полвека пили при дворе, и даже новый король не отказался от привычки, заложенной предыдущей династией. Причуда судьбы, закинувшая к ним настоящую столичную аристократку, добавляла к этим причинам ещё одну. Фрейлина – это, конечно, не королева, но всё равно голубая кровь; и ей прямо-таки положено быть высокомерной, иначе какая ж она аристократка?..
– Что ты сегодня забыл у кузницы? – спросила Таша, отряхнув штаны от крошек.
Гаст безмятежно хрустнул ореховой печенюшкой:
– Выкраивал момент, чтоб испортить мехи старика Лира.
– Зачем?!
– А нечего было рожу кривить, когда я просил себе гвоздь на удачу выковать. Что ему, жалко один паршивый гвоздь? А мне б перед выпускными экзаменами так пригодился!
– Не жалко, если б его сын не ходил с синяком под глазом, который там возник не без твоего участия.
– Лир-младший сам напросился. Нечего было язык распускать.
– Лир тебя обидел? – полюбопытствовала Лив, болтая ногами под столом.
– Если б меня. – Гаст покосился на Ташу. – Он твою сестру назвал… нехорошим словом, в общем.
– А чем Таша его обидела?
– Тем, что больно хороша для безмозглого страшилы вроде кузнецкого сынка.
Подумав над этими словами, Лив серьёзно кивнула.
– Ты его правильно стукнул. Таша не виновата. Хотя даже если б была виновата, его всё равно надо было стукнуть, – подумав, резюмировала она.
– Вот и я о чём.
– А дядя чем докучал в этот раз? – Таша решила сменить тему, от которой щёки расцветали сердитым румянцем.
Запустив пятерню в свою непослушную русую шевелюру, Гаст взъерошил вихры на затылке.
– Как обычно. Безобразничаю, учусь спустя рукава, на кого ж отец деревню оставит, когда Пресветлая приберёт… – он неподвижно смотрел на тёмное чайное зеркальце, обрамлённое жжёной глиной. – Так тошно иногда, Таш. Всё уже за меня решили.