– Не помню. – Гвен закрыла глаза, и тут, словно на американских горках, на нее накатила волна тошноты. Она открыла глаза.
– Должна помнить. Ты плакала всю дорогу домой, и Глория купила нам по мороженому. Она никогда так не делала. Ты должна помнить.
Гвен почувствовала, как рот заполнился слюной. Почувствовала вкус земляники и едва не задохнулась.
– Мороженое помню. Но не Айрис. И дом не помню. – Она обвела комнату рукой. – Ничего вот этого не помню. Совсем. – И это неправильно.
– Мы приезжали сюда раз или два. Ты была еще маленькая.
– Не такая уж и маленькая. Лет тринадцать, наверно? – Гвен вдруг с ужасом подумала, что, пожалуй, знает, откуда взялось это пустое место в ее памяти. Возможно, она задавала слишком много вопросов, и Глория решила проблему с помощью простого заклинания. Заговоры, привороты, самое простое гадание – вот чему Глория научила младшую дочь в то время, когда другие матери учили своих девочек печь капкейки.
Руби снова пожала плечами.
– Ну, не много потеряла. Если не считать курицы, все было довольно скучно. Глория и Айрис разговаривали и при этом притворялись, что не ругаются.
– Не помню, – повторила Гвен, ненавидя себя за то, что это прозвучало так безнадежно, за то, что возвращение в Пендлфорд напомнило о вещах, которые она так старалась забыть.
– А мне наплевать, – сказала Руби. – Это все в прошлом. Глория сбежала в страну Оз, бабушка Айрис мертва; теперь это уже неважно.
Гвен поморщилась.
– Я просто чувствую себя виноватой. Я не заслужила такой подарок. И едва знала бабушку.
– Как говорит Глория, без нее нам только лучше.
– Наверно. – Гвен передала сестре чашку и сама села за стол со своей.
– Мы ни в чем не виноваты, – сказала Руби. – Все контакты оборвала Глория. Мы же были еще детьми.
Мать строго-настрого запретила им общаться с Айрис. Не исключено, что и сейчас, находясь в ее доме, они все еще совершали преступление, караемое смертной казнью. Независимо от того, умерла старушка или нет. Гвен как раз собиралась спросить, что, по мнению сестры, поссорило Айрис с Глорией, когда Руби сказала:
– Послушай, у нее была своя жизнь, своя семья, свои друзья. Мы частью этой жизни не были, хотя и не по своей вине, но это вовсе не значит, что кому-то кого-то недоставало. – Она еще раз обвела взглядом кухню. – Это вообще ничего не значит.