Киф ухмыльнулся.
– Я тебе уже говорил, какая ты хорошенькая, когда переживаешь?
Софи попыталась испепелить его взглядом, но его ухмылка расползлась только шире.
Он приблизился и взял её за руки.
– Надо просто продержаться до вечера, хорошо? А потом перестанем отвлекаться на Алвара и сможем сосредоточиться.
– Да, наверное.
– Гм.
Он провёл большим пальцем по полоске кожи между перчаткой и краем рукава, вышитого бисером.
– Сдаётся мне, ты чего-то недоговариваешь. Я это чувствую.
Он опять угадал.
Её волновал ещё один вопрос, который она боялась задать, потому что знала, что сказали бы друзья.
– Да ладно, Фостер, мне ведь можно доверять. Я свой, ты же знаешь, как и все мои самые страшные тайны…
Поддавшись его проникновенному взгляду, она оглянулась, проверяя, не появился ли кто в зале, и шёпотом спросила:
– Разве можно карать человека за преступления, которых он не помнит? Это же нелепо.
– Нелепо? – переспросил Киф. – Или несправедливо?
– Наверное, всё вместе.
Кивнув, он отступил и провёл ладонью по лицу.
– Знаешь… вся эта история сплошная нелепица. Но даже если Алвар не помнит своих злодеяний, это не значит, что он их не совершал.
– Верно.
Уж кому как не Софи знать, на что способен Алвар. И всё-таки… после потери памяти он казался совсем другим.
Куда подевались хитрость, высокомерие и злоба?
Он был в ужасе. В отчаянии. И постоянно всех умолял поверить, что он вовсе не такой, каким его считают.
– Память всё ещё может к нему вернуться, – напомнил Киф. – Незримые вполне могли предусмотреть способ её восстановить, просто мы его не нашли.
Вот ещё одна причина поковыряться у Финтана в мозгах. Алвара обнаружили за несколько месяцев до ареста Финтана, так что он должен знать, как Алвар оказался в той камере.
Не добившись поддержки Совета, Софи убедила мистера Форкла поводить Алвара по знакомым местам вроде его апартаментов и разрушенных тайных убежищ Незримых. Над ним бились целыми днями, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию с помощью всевозможных изображений, звуков, запахов, даже вкусовых ощущений.
Но всё тщетно – ни малейшего проблеска воспоминаний.
И Софи начала опасаться, что дело безнадёжно.
– Не скажу, что я доверяю Алвару, – заметила она, оборачиваясь к рядам пустых зрительских мест. – Но знаю, как страшно предстать в этом зале перед Советом, а каково быть подсудимым, не помнящим, в чём его обвиняют, даже представить не могу. То есть… будущее Алвара зависит от его прошлых деяний, которые для него словно чужие.