И вдруг под карточками она увидела фотографию, которая сразила ее наповал. На маленькой цветной фотографии была изображена она, Татьяна Сорокина собственной персоной, улыбающаяся своему мужу Владимиру, на коленях у которого сидела эта странная девочка Аня. А сзади стоял их сын Андрей и тоже улыбался, положив руки на плечи отцу и матери. Татьяне кровь бросилась в лицо, застучало в висках.
– Да что же это такое? Я ведь не сумасшедшая. И памяти никогда не лишалась. Не было у меня никогда никакой дочери. И цветных фотографий у меня тоже никогда не было. Может, это просто вражеский монтаж?
Татьяна придвинула к себе свечку и более пристально всмотрелась в фотографию. Вся их семья была одета во что-то летнее, яркое, на ее взгляд очень неприличное. У нее самой, например, блузка была с таким огромным вырезом, что еще чуть-чуть, и грудь вывалится. В такой на улицу выходить нельзя: сразу оштрафуют и в талоне нарушений дырку пробьют. Нет, все-таки это не Сорокины. От этих, на фотографии, просто разило уверенностью в себе и беззаботностью. И лица у всех такие свежие, румяные, от хорошего питания, наверно. И у Андрея никогда не было таких накачанных мышц, того и гляди, футболка лопнет. И выглядит он несколько старше того Андрея, каким она его запомнила. А с другой стороны, слишком уж все эти, на фотографии, похожи на Сорокиных. И девочка ее за маму признала. И фамилию назвала, и про Андрея с Владимиром знает. И живы они, говорит. А что такое Вентура и круглики, не знает.
Все это должно было иметь какое-то логическое объяснение, но пока на ум ничего не приходило.
…Прошло уже почти три года после гибели сына и вслед за этим скоропостижной смерти мужа от инфаркта. Боль утраты уже давно притупилась и сменилась постоянной тоской. А теперь, после этой фотографии боль вспыхнула с новой силой. Татьяна долго плакала и даже повыла, закрывая рот подушкой, чтобы соседи не услышали, и девочка не проснулась. Отплакавшись, она выпила двойную дозу успокоительного и легла спать, постелив себе в большой комнате, где никогда не спала после смерти мужа. Капли не помогали, и она все вертелась на диване, не в силах отогнать от себя грустные мысли. Наконец, она чертыхнулась, поднялась, достала из серванта початую бутылку водки, налила себе около трети стакана и выпила, не закусывая. Только после этого ей удалось уснуть, хотя все равно не сразу.