– Да, на наших местных происшествиях особо не разгуляешься… – осмелилась закинуть вдаль удочку Мысец. – Я что подумала: мне тут нужно курсовик серьезный подготовить с заделом на дипломную квалификационку, а материал для этого подобрать не получается никак. Может, подкинете что-нибудь выдающееся из ваших старых дел, поможете? У Вас такой богатый опыт!
– Что еще за курсовик? – удивился Драппай. – Ты же всё, разобралась со своей академией, закончила со всем этим?
– Так подруга попросила, – пояснила Мысец, – она академический брала, ну и поотстала, а теперь тяжко ей приходится на доучке, с малышом-то своим. Я просто обязана ей помочь.
– Так пусть в Инете пошарит, там полно всякого, – продолжил нудить Драппай.
– Да ну тебя совсем, с твоим Инетом заодно, – возмутилась Мысец, – один отстой там, всем давно сто раз известный. Сейчас с этим не очень, все тупые заимствования отслеживаются и далеко не приветствуются. А потом мне и самой интересно чем-нибудь живым заняться. Ой, а вот и наш обед!
Подоспевшая приветливая официантка споро сгрузила с тележки им на стол заказанные блюда, попутно сопровождая свои высокопрофессиональные действия пожеланиями приятного аппетита, а после получения платы поулыбалась приятным клиентам на прощание, и обратно шустро удалилась.
– Я могу попробовать помочь, – великодушно откликнулся на просьбу юной офицерши Пасмурков, придвигая к себе тарелку с первым, – вот только не знаю, как с живым, а есть у меня в заначке один довольно примечательный казус из здешнего прошлого. Есть чем записать?
Он взял протянутую Драппаем ручку, пометил что-то на бумажной салфетке и передал ее Мысец.
– Вот смотрите, я набросал тут по памяти реквизиты дела, надеюсь, должно быть все правильно, ну и свой телефон оставил. Вы поднимете в архиве это дело, посмотрите предварительно, а потом мы встретимся и тогда уже предметно поговорим обо всем. Не здесь же это обсуждать, а то обед стынет, да и время у вас должно быть ограничено. Договорились?
Довольная Мысец одобрительно кивнула, и все плотно занялись обедом, похваливая и Борщовского, и Пампушкина, и всех остальных безымянных, не удостоенных чести попасть на вывеску из-за скаредной ограниченности ее размеров и непреклонной суровости законов грамотного маркетинга.