Эммм…
Мыслей было много, но роясь и путаясь, ни на какой не получалось сосредоточиться, поэтому я растерянно молчала и пила молочный коктейль.
Через некоторое время, когда пульс от прикосновений Эрама перестал оглушающе бухать в виски, я прислушалась к разговору за столом. Перед нами сидела волчица, теперь я это четко видела, и рассказывала о пропавших два месяца назад в их стае документах. Личные дела членов общины были изъяты из школьных архивов и картотеки приемного отделения больницы.
В этом месте я выпрямилась, оторвалась от шоколадного коктейля, забрала у Эрама свою руку, чтобы не отвлекаться, и сосредоточилась на эмоциях волчицы. А господин Мареш обжёг меня антрацитовыми глазами с веселящимися звездами в их глубине, но спорить, хвала Великой Степи, не стал. Хороший мальчик! Кушайте свой кофе, господин Мареш, и позвольте мне делать мою работу.
В чувствах волчицы преобладали на данный момент любопытство, вожделение, азарт. Они для меня были понятными, но бесполезными для расследования, поэтому я пошла дальше. Под верхним слоем текущего эмоционального состояния жила тревога, она усиливалась, когда Эрам задавал уточняющие вопросы о пропавших документах. Это то, что надо. И мысленно потянув за эту ниточку, я словно шагнула в приоткрытую дверь, переместившись в сознание женщины.
Хорошо бы узнать, как именно обнаружили пропажи. Картинки-картинки-картинки, я пролистывала их без разбора, потому как искала интуитивно, а моя интуиция пока молчала. Так… Вот… Нашла. Волчица была из службы безопасности. Она не первая работала с пропавшими документами, но она присутствовала во время поиска следов вскрытия обоих помещений и опроса возможных свидетелей. А это то, что может помочь!
Погрузившись ещё глубже в сознание женщины, я искала тот момент, когда она соприкасалась с дверями и окнами, ведущими в кабинеты с архивами. Сначала мне не удавалось нащупать чувственный отклик от этих предметов. А он должен был быть, ведь их касались множество раз. Но одно дело – чувствовать эмоциональный и ментальный след, когда держишь вещь в своих руках, и другое дело – пытаться прожить это через посредника. Но долой жалобы и стоны, они сейчас лишние, если я не чувствую остаточных эманаций, значит, надо погружаться ещё глубже.
Отпустив свое сознание, позволив ему раствориться в чужих ощущениях, я выхватила знакомую эмоцию превосходства и презрительного отношения (есть! Это тот же самый "почтальон"!) и тут же перенеслась в личный кошмар: