Один «экстремальный» ответ ограничивает употребление термина «кризис» длинными промежутками времени и редкими, поистине драматическими событиями, то есть такими, какие случаются, например, всего несколько раз в жизни индивида и происходят лишь раз в несколько столетий в истории государств. Приведем один пример. Историк Древнего Рима может использовать слово «кризис» только применительно к трем событиям после учреждения Римской республики около 509 года до нашей эры. Это первые две войны против Карфагена (264–241 и 218–201 гг. до н. э.), замена республиканского правления империей (около 23 г. до н. э.) и вторжение варваров, обернувшееся падением Западной Римской империи (около 476 г. н. э.) Конечно, такой римский историк не будет рассматривать все прочие события древнеримской истории с 509 года до нашей эры по 476 год нашей эры как тривиальные; он всего-навсего резервирует термин «кризис» для этих трех исключительных событий.
С другой стороны, мой коллега из UCLA[3] Дэвид Ригби и его соавторы Пьер-Александр Баллан и Рон Бошма опубликовали великолепное исследование «технологических кризисов» в американских городах; они определяют кризис как период устойчивого спада в количестве патентных заявок, причем слово «устойчивый» здесь подтверждается цифрами, так сказать, математически. Согласно этому определению, в исследовании доказывается, что любой американский город переживает технологический кризис в среднем примерно каждые 12 лет, что в среднем такой кризис длится около четырех лет и что средний американский город пребывает в состоянии технологического кризиса около трех лет в каждом десятилетии. Исследователи обнаружили, что такое определение кризиса является плодотворным для ответа на сугубо практический вопрос: что позволяет отдельным, но далеко не всем американским городам избегать технологических кризисов, подпадающих под данное определение? Впрочем, наш римский историк попросту отмахнулся бы от событий, которые изучали Ригби с соавторами, как от недостойных внимания мелочей, а сам Ригби и его соавторы сказали бы, что римский историк пренебрегает всем богатством 985-летней истории Древнего Рима ради трех отдельных событий.
Я хочу сказать, что слово «кризис» можно толковать по-разному, в зависимости от частоты и длительности событий и масштаба их воздействия. Можно с пользой изучать редкие крупные кризисы – и частые малые кризисы. В данной книге шкала времени, которую принимает автор, колеблется от нескольких десятилетий до столетия. Все страны, о которых я рассказываю и которые обсуждаю, пережили при моей жизни то, что я считаю «крупным кризисом». Это не значит, что всем им не доводилось сталкиваться с менее значимыми, но более частыми вызовами.